14 ЛЕТ ТЮРЬМЫ В НАКАЗАНИЕ ЗА ДОБРОЕ ИМЯ И ЧЕСТЬ

Прежде чем кремлевские куранты начнут свой новогодний бой, Виктор Данилкин наверняка успеет преподнести исторический подарок для всей России — либо надежду на новое будущее, либо окончательное избавление от груза романтических иллюзий.

Согласно пожеланиям стороны обвинения, униженный до положения диктора судья должен сформулировать приговор по делу о «хищении под видом покупки», «легализации средств под видом оплаты», «безвозмездном изъятии под видом прибыли в 2 млрд долларов» и «разрушении государственных устоев под видом обращения в Европейский суд». Назначить согласно этому приговору невероятный срок заключения. И закрыть глаза на то, что приговор по делу о неуплате налогов, законность и справедливость которого отстаивают представители России в ЕСПЧ, противоречит обвинительному приговору по делу о «хищении» всей добытой на предприятиях ЮКОСа нефти. Пустяковая работа, скучно даже обсуждать...

Хроника Хамовнического процесса почти дописана. Остается только один чистый лист, последний, для эпилога. Возможно, что запись на этом листе будет похожа на текст праздничной поздравительной открытки. А возможно, на официальное извещение о том, что чудеса случаются только в новогодних сказках. Процесс по так называемому «второму делу» Михаила Ходорковского и Платона Лебедева близится к своему завершению. Начало оглашения приговора назначено на 15 декабря.

Дата символическая и многозначительная. Датам теперь приходится уделять особое внимание: прокуроры, как известно, отметили седьмую годовщину со дня ареста Михаила Ходорковского, запросив подсудимым наказание в виде лишения свободы сроком на 14 лет каждому. Но и этого оказалось мало. Будто бы сомневаясь, что история запомнит их имена, представители стороны обвинения предприняли последнюю попытку прославить себя как особо выдающихся преступников. Очень успешную попытку.

«Суд приходит к выводу...» — с самым убежденным видом «оспаривал позицию защиты» в прениях прокурор Валерий Лахтин — «что расценивается судом как…»

Судья недоверчиво посмотрел на адвокатов. Адвокаты печально кивнули, подтверждая, что Виктор Данилкин не ослышался. Тогда судья перевел удивленный взгляд на прокурора, который, продолжая свое выступление, произносил в тот момент следующие слова: «А защите просто нечего сказать! Поэтому ей приходится постоянно болтать языком, особенно в Европейском суде, и собирать вокруг себя бездельников из числа представителей ангажированных СМИ. За прокуратурой — правда!»

Несмотря на смех публики, государственный обвинитель не увидел необходимости в том, чтобы исправить или как-то объяснить свои красноречивые оговорки. Таким образом, представитель прокуратуры, неоднократно объявлявший себя в ходе процесса «государством», в итоге подменил собой еще и правосудие. Валерий Лахтин не только зачитал черновик приговора с тезисами, которые вполне подходят для репертуара балалаечника Клима Чугункина, но очень странно и непривычно звучат в зале суда. Он отчетливо и недвусмысленно указал председательствующему Виктору Данилкину его истинное место на этом фантасмагорическом процессе. Место обычного диктора, полностью зависимого от суфлеров из прокуратуры, — как если бы уже помянутый Клим, лениво поигрывая револьвером, обязал бы к исполнению своих куплетов доктора Борменталя.

Согласно пожеланиям стороны обвинения, униженный до положения диктора судья должен сформулировать приговор по делу о «хищении под видом покупки», «легализации средств под видом оплаты», «безвозмездном изъятии под видом прибыли в 2 млрд долларов» и «разрушении государственных устоев под видом обращения в Европейский суд». Назначить согласно этому приговору невероятный срок заключения. И закрыть глаза на то, что приговор по делу о неуплате налогов, законность и справедливость которого отстаивают представители России в ЕСПЧ, противоречит обвинительному приговору по делу о «хищении» всей добытой на предприятиях ЮКОСа продукции. Пустяковая работа, скучно даже обсуждать.

«Что мы задумали, то с вами и сделаем», заявила однажды подсудимым Михаилу Ходорковскому и Платону Лебедеву прокурор Гюльчехра Ибрагимова. Обвинительный приговор подтвердит, что российская прокуратура выполняет свои обещания. Даже самые нелепые, абсурдные, зачастую откровенно бранные слова принимаются как высокая и несомненная истина, если их произносит человек в синем мундире прокурора. Так принято в России: в чем тебя обвинили, в том ты и виноват. Никакие формальные законы, включая законы логики и здравого смысла, не дадут тебе защиты. В случае необходимости обвинение охотно воспользуется «пробелами в законодательстве», как откровенно признался суду прокурор Валерий Лахтин. А если не найдется пробелов — ну что же, тем хуже для законодательства.

Типичный обыватель отреагирует на такое известие вполне равнодушно: «Об этом и так все знают». Напоминание о том, что президент России Дмитрий Медведев объявил курс на модернизацию и инновационное развитие страны, он прокомментирует в той же тональности: «Неужели вы ему поверили?» А потом очередной высокопоставленный кремлевский чиновник, сколь угодно искренний и уважаемый, печально вздохнет и разведет руками: «В нынешних условиях модернизация практически невозможна. Так уж исторически сложилось, что наш азиатский народ ее не понимает».

Но ведь потому и не понимает. И не только народ, частью которого является, например, вполне европейский «средний класс» предпринимателей и квалифицированных специалистов, опора всякого современного государственного порядка. Не понимают и зарубежные партнеры нашей страны, представители международной деловой и политической элиты, потенциальные инвесторы в российское будущее. «Умная экономика», о которой говорит президент Дмитрий Медведев, невозможна, если качество интеллектуальных решений будет подгоняться под уровень умственного развития государственного обвинителя, который читает «oil» как «ноль — один», называет французских банкиров «жуликами», путает активы с «оборотами» и, не утруждая себя аргументами, ставит под сомнение компетентность бывшего главы Центробанка Виктора Геращенко. А подгонять придется, потому что любые интеллектуальные решения, непостижимые его уму, обвинитель назовет «преступными схемами» и всем независимым экспертам заявит отвод, и еще нахамит им вдогонку.

Скептики говорят: «даже если суд вынесет несправедливый обвинительный приговор — ничего принципиально не изменится». И самое страшное, что эти скептики абсолютно правы. Неэффективная экономика, полусоветская социальная сфера, неокрепшая демократия, негативные демографические тенденции, нестабильный Кавказ и многие другие проблемы, перечисленные президентом Дмитрием Медведевым в статье «Россия, вперед», утратят статус «актуальных» и перейдут в категорию неразрешимых. «Шанс построить новую, свободную, процветающую, сильную Россию» пополнит печальный перечень упущенных возможностей. Гоночная машина с отказавшим мотором не движется назад, она вполне неизменна в своем положении на трассе, но при этом с каждой секундой все сильнее отстает от соперников. Отказ от модернизации страны рано или поздно заканчивается эвакуацией на периферию политической истории мира.

Генеральный директор государственной корпорации «Роснано» Анатолий Чубайс сообщил в очередном своем интервью, что модернизация осуществима и без Михаила Ходорковского. Это напоминает известный анекдот: «Товарищи, революция временно отменяется, Дзержинский уехал на рыбалку. Без него мы обойтись сможем, а вот без «Авроры» вряд ли». «Дело ЮКОСа» является индикатором состояния всей российской политической системы. Этот индикатор мигает тревожным красным цветом: управляемое правосудие, отсутствие гарантий неприкосновенности частной собственности, откровенное многолетнее издевательство над бывшими руководителями лучшей нефтяной компании страны с очевидным намерением и дальше продолжать дело в том же духе не позволяют относиться к России как к надежному и респектабельному партнеру.

Виктор Данилкин, грамотный и добросовестный судья, классический пример «хорошего человека в плохой системе», на выходки прокуроров реагировал, как правило, снисходительно и механически удовлетворял почти все, даже заведомо незаконные их требования, но он так и не смог превратиться в равнодушного пособника преступного обвинения. На завершающей стадии процесса судья постоянно повышал голос на прокуроров и в конце концов открыто потребовал прекратить издевательство над правосудием.

Виктор Данилкин еще не сделал свой выбор, но он прекрасно понимает, в чем этот выбор заключается: можно пожертвовать личной честью, профессиональной репутацией, добрым именем, общественным уважением — или должностью, карьерой, стабильностью положения, гарантированным доходом, спокойствием своих родных и близких. Это очень страшная, кульминационная сцена всей «Хамовнической трагедии». Потому что председательствующий сохранит привычный уклад жизни только в том случае, если назначит страшное наказание двум очевидно невиновным людям. И только за то, что однажды, почти восемь лет назад, оказавшись в аналогичной по смыслу, хоть и не по масштабу ситуации, они выбрали доброе имя и честь. Судья, разумеется, может поступить по их примеру, его-то вряд ли осудят за это на четырнадцать лет — масштабы несопоставимы, как уже было сказано. Но мысли, планы, привычки — да вся жизнь «маленького человека» может измениться даже от самых маленьких проблем. Если создатели этих проблем сильно постараются.

Выступая с «последним словом», Михаил Ходорковский обратился к судье Виктору Данилкину лично.

— Ваша честь! В ваших руках гораздо больше, чем две судьбы. Здесь и сейчас решается судьба каждого гражданина нашей страны. Не в нас с Платоном дело, во всяком случае не только в нас. Дело в надежде для многих наших сограждан. В надежде на то, что суд завтра сможет защитить их права, если каким-то очередным бюрократам-чиновникам придет в голову эти права нагло и демонстративно нарушить. Я знаю, есть люди, я называл их в процессе, которые хотят оставить нас в тюрьме. Оставить навсегда! Пока, правда, они добились обратного: из нас — обычных людей — они сделали символ борьбы с произволом. Это получилось. Это не наша заслуга — их. Но им необходим обвинительный приговор, чтобы не стать козлами отпущения. Я хочу надеяться, что суд с честью выдержит их психологическое давление. А давление будет, мы все знаем, как и через кого оно будет происходить. Ваша честь, я готов понять, что вам очень непросто, может быть, даже страшно, я желаю вам мужества.

15 декабря председательствующий Виктор Данилкин приступает к оглашению приговора. Процедура с учетом обстоятельств дела может затянуться на несколько дней и даже больше.

Но прежде чем кремлевские куранты начнут свой торжественный новогодний бой, судья наверняка успеет преподнести великий исторический подарок для всей России — любо надежду на новое будущее, либо окончательное избавление от груза романтических иллюзий прошлого.

Источник: http://www.specletter.com/

СТРАСБУРГ РАССУДИТ

Обвинения, выдвинутые против Ходорковского и Лебедева на первом и втором процессах, противоречат друг другу, считает германский парламентарий.
  С членом Парламентской ассамблеи Европы и депутатом германского бундестага от партии "Зеленые" Марилуизе БЕК корреспондент "Профиля" встретилась в Хамовническом суде Москвы, где проходит второй процесс по делу Михаила Ходорковского и Платона Лебедева. Она не раз говорила, что германский бизнес должен дать понять российским властям, что их действия в отношении ЮКОСа абсолютно неприемлемы. В интервью "Профилю" Марилуизе Бек рассказала, как выглядит процесс в глазах европейского сообщества и на какой исход дела оно надеется.

- Фрау Бек, вы не первый раз приходите в Хамовнический суд. С чем это связано?
- Да, действительно, в Хамовническом суде я уже в шестой раз. Международное внимание к этому процессу очень большое. Все фракции немецкого парламента приняли резолюцию, в которой мы выражаем озабоченность аспектами правового государства применительно к этому процессу. Есть планы по модернизации международного партнерства между Россией и Германией. Так вот, эта модернизация просто невозможна без правового государства. Процессы против Михаила Ходорковского и Платона Лебедева выглядят очень противоре-чиво, если сравнить выдвинутые на них обвинения. Если в первом процессе речь шла об уклонении от уплаты налогов, то сейчас говорится о том, что какое-то количество нефти было украдено, а эти вещи не могли происходить одновременно. Кроме того, на протяжении полутора лет, пока слушается дело, были замечены многие нарушения, несоответствия правилам. Например, в Берлине проживает бухгалтер, который говорит, что он ор-ганизовал ведение финан-сов в ЮКОСе на основе западных принципов. Это бы-ло транспарентное предпри-ятие. И этот бухгалтер не был приглашен в суд в качестве свидетеля. Это говорит о под-ходе суда, при котором лю-ди, которые могут свидетельствовать в пользу обви-няемых, часто не приглашаются. Поэтому создается впечатление, что здесь речь идет о политически мотивированном процессе. Все это говорит о правовой ненадежности России.
- Вы являетесь членом Парламентской ассамблеи Европы. Как там относятся к процессу?
- В ПАСЕ звучали и звучат критические доклады, в которых упоминается и дело Магнитского, который погиб в тюрьме, и дело Ходорковского. И поэтому я уверена, что пристальное об-щественное внимание к то-му, как протекает этот процесс, к тому, каким будет приговор, ослабевать не будет. И это касается не только Германии и Европы, но и всего мира.
- Что в Европе посчитают самым худшим исходом процесса над Ходорковским и Лебедевым?
- Одна журналистка недавно опубликовала материал, в котором она говорит, что этот процесс, "как кость, застрял в горле Кремля". Российский президент Дмитрий Медведев в свое время объявил борьбу правовому нигилизму. И исход этого дела будет некой лакмусовой бумажкой, выявляющей, насколько достижимы заявленные цели. Если приговор все же будет обвинительным, то Кремлю будет очень сложно объяснить За-паду, почему Россия является надежным партнером. И поэтому я надеюсь, что рациональные, разумные си-лы, которые желают добра России, все же победят в Хамовническом суде.
- Если все же будет вынесен обвинительный приговор, что будет делать европейское сообщество?

- Я думаю, что этим процессом будет заниматься Ев-ропейский суд по правам че-ловека. Там уже находятся жалобы акционеров ЮКОСа. Россия является членом Совета Европы, в основе которого лежат нормы Европейской конвенции по правам человека. И я уверена, что этот процесс в конце концов окажется перед Европейс-ким судом по правам человека, и в Страсбурге будет вынесено ясное решение по этому делу на основе международных норм.

Ирина Кезик

Источник: http://www.profile.ru/i

14 лет строгого режима

Ходорковский продолжит шить рукавички

Около шести вечера прокуроры закончили выступать по делу Ходорковского и Лебедева. Обвинение потребовало осудить их на 13,5 лет, а с учетом того, что они не досидели первый срок, дать им «в сумме» 14 лет.

Теперь начнут выступать адвокаты, затем – последнее слово подсудимых… И судья Данилкин удалится в совещательную комнату, где останется совсем один со своим компьютером и государственным телефоном.

Подходит к концу самый знаменитый судебный процесс последних лет. В ближайшие дни в газетах и на радио эта тема, возможно, затмит назначения мэра Москвы и руководителя аппарата правительства. Аппарат правительства возглавил Володин (вероятно, потому что он володин), а мэром стал Собянин (вероятно, потому что он тоже володин). И если не случится чуда, то и приговор Лебедеву и Ходорковскому тоже будет володин.

Так сегодня устроена жизнь в нашей стране.

Источник: http://www.mk.ru/

С момента ареста Михаила Ходорковского прошло семь лет!

Плакаты, напоминающие о 25 октября 2003 года, появились на Тверской, Арбате, Садовом кольце и т.д.

Под семилетие ареста Михаила Ходорковского гособвинители подгадали оглашение нового желательного для них срока. О том, что можно думать о возможных 14 годах после уже прошедших 7 лет, читайте ниже:

Евгений Ясин «Коммерсант-online», 22.10.2010

— 14 лет заключения, которых требует для Ходорковского и Лебедева сторона гособвинения, — абсурдно большой срок, впрочем, и двух лет было бы много. Ведь все обвинение построено на песке и абсолютно несостоятельно. По сути, людей обвиняют в том, что они осуществляли вполне законные операции в рамках своей корпорации. А все разговоры о том, что они себе что-то присвоили — это обвинение против самих же прокуроров и тех, кто водит их руками. Первый процесс, хоть и с трудом, но все-таки можно было как-то терпеть, потому что был предмет обвинения — уход от налогов. Сейчас же такого предмета фактически нет — людей обвиняют в том, что они сами у себя украли более ста миллионов тонн нефти. Это абсурд.

Если судьи все же вынесут этот приговор, по престижу нашей страны будет нанесен такой удар, исправить который будет практически невозможно. Для ключевых фигур российской власти пребывание Ходорковского на свободе крайне нежелательно до тех пор, пока они сами находятся во власти. Именно из этого и исходят прокуроры и судьи, подбирая соответствующие сроки и обвинения. Если судья по каким-либо причинам получит другое указание, то будет принято иное решение. Тогда, возможно, приговор будет более мягким, но в любом случае это будет срок, а не освобождение. Понятно, что выпускать Ходорковского сейчас никто не станет. Все это заставляет думать, что ничего хорошего в этой стране никогда не будет.

* * *

Дмитрий Быков, «Новая газета», 25.10.2010

На устах у бомонда московского актуальнее новости нет: обвинение для Ходорковского попросило четырнадцать лет. Это ж, братцы, другая стилистика! Накатило неведомо что: словно мы поиграли в три листика, а попали обратно в очко. Уж от счастья успел нализаться я, от восторга на стену полез — начинается модернизация, инновация, Химкинский лес! Чуть в финансах наметилась паника, а в бюджете случился изъян — как на первом сплошная Германика, в Академии — Асламазян! И цензура частично забанена — задолбала, в конце-то концов, — чуть в Москве утвердили Собянина, на экране явился Немцов! До того изменилась риторика, что почти испарился застой и явился, по мненью историка, пятьдесят, извините, шестой: в тоне власти и в рокерском лепете мне помстился призыв “Оттянись! ” — но сидят Ходорковский и Лебедев, и заткнись, дорогой оптимист.

* * *

Гарри Каспаров, «Каспаров.ru», 23.10.2010

Гособвинение запросило по 14 лет тюремного заключения для Михаила Ходорковского и Платона Лебедева. Очевидно, был проявлен гуманизм. Учли недавно принятые медведевские поправки к статьям Уголовного кодекса об экономических преступлениях и состояние здоровья Лебедева, иначе просили бы пожизненное. Даже как-то не верится, что в годы официального правления Путина прокуратура ограничилась 9 годами. Тогда это казалось верхом правового беспредела.

* * *

Глеб Павловский, «Эхо Москвы», 24.10. 2010

Требования прокурора – это требования прокурора. Это еще, помимо всего прочего, и попытка скрыть то обстоятельство, что дело в суде, в сущности, развалилось.
И когда дело разваливается, то надо делать морду кирпичом. Думаю, что перспективы все равно это дело не имеет, на уровне ли суда, на уровне ли апелляции или, в крайнем случае, на уровне помилования президента, но я думаю, что это второй процесс за то же самое, в сущности, в правовом характере которого не убедили никого в стране – даже тех, кто не любит, очень не любит олигархов, — и тех, а их достаточно много — кто не любит Ходорковского. Думаю, что это бесперспективно. Поэтому мне кажется, что дело не в политическом характере конечного решения. Просто в какой-то момент ему дадут развалиться наглядным образом. Думаю, что это произойдет до конца нынешнего срока Ходорковского. <…>Судья, который судит, как это называется, на основании закона и чего-то там еще, — забыл, что у нас, — собственной совести, кажется? В понятие собственной совести неизбежно включается оценка судьей ситуации, в том числе политической. Поэтому судья будет, конечно, ее так или иначе оценивать, апелляционный суд тоже будет оценивать. Я не вижу возможности в новой ситуации доказать, что человека можно второй раз судить за то же самое.

* * *

Борис Немцов, Радио «Свобода», 23.10.2010

– Я считаю, что то, что произошло, – уже за гранью добра и зла. Я думаю, что власти сошли с ума, потому что такие сроки не сидят в тюрьме даже убийцы, насильники, садисты и так далее. То есть, власть страдает тяжелой формой ходорофобии. Очевидно, что и Ходорковский, и Лебедев уже свое отсидели. Очевидно, что бизнес у них уже отобрали, и вряд ли его будет можно вернуть. Очевидно, что ребята уже потеряли здоровье. Очевидно, что власть демонстрирует и трусость, и слабость. Полное беззаконие творится в этом суде.

Я считаю, что инициатором всего этого мероприятия является Путин. Медведев один раз совершил самостоятельный поступок – уволил Лужкова. Мне представляется, у него сейчас есть редкая возможность проявить не просто самостоятельность, но еще и благородство, и действительно доказать, что он президент. Для этого ему нужно помиловать Ходорковского и Лебедева. Причем хочу подчеркнуть, что ни по Конституции, ни по российским законам абсолютно не важно прошение Ходорковского и Лебедева – можно без всякого прошения их помиловать и поставить точку.

Я убежден, что если господин Медведев это сделает, то это будет, во-первых, самостоятельный шаг, во-вторых, благородный шаг, исторический шаг – очевидно, что это войдет в историю его президентства. И самое главное – помилование Ходорковского и Лебедева наконец сделает Медведева президентом. Поэтому, понимая, что все это абсурд и все это похоже на государственный садизм, я, тем не менее, считаю, что президент России имеет все возможности и Ходорковского, и Лебедева отпустить, а сам при этом – стать президентом.

Открытое письмо Бориса Немцова президенту России Дмитрию Медведеву

* * *

Ирина Ясина, Радио «Свобода», 22.10.2010

Я не хочу обсуждать это в терминах “экономические преступления, тяжелые экономические преступления”. Потому что любому человеку, кто ходил на суд, абсолютно понятно, что это даже не обвинение, это просто набор слов. Там не с чем спорить. Потому что, как можно спорить с глупостью?! Как можно спорить с набором слов? По закону это обвинение рассыпается одним щелчком. Судья Данилкин должен сдернуть с себя мантию, сказать — слушайте, кончайте надо мной издеваться, это немыслимо, они оправданы, они свободны прямо сейчас! Вот только так я могу на это реагировать.

Естественно, как нормальный человек, я до последнего надеюсь. Я надеюсь, что давления государства на суд не произойдет, что судья Данилкин примет решение в соответствии с законом и совестью.

Вынесение приговора по делу Ходорковского и Лебедева — лучше не придумаешь теста при ответе на вопрос: происходит в стране модернизация или нет.

* * *

Григорий Чхартишвили, Радио «Свобода», 22.10.2010

Прокуратура меня совершенно не удивила. И вообще, по-моему, ее позиция сейчас уже никакого интереса для общества не представляет. С ней все ясно. Сейчас наступает момент истины для судьи Данилкина. Этот человек — хочет он того или не хочет — обречен войти в историю. Человек он профессиональный. Он не может не понимать всю абсурдность обвинения. Сейчас он окажется перед очень тяжелым выбором. Так или иначе, фамилия Данилкин станет в российской истории именем нарицательным. Она просто может стать или синонимом мужества и достоинства, или синонимом государственного и личного позора. Вот о чем и о ком я сейчас думаю.

Я подозреваю, я даже уверен, что на судью Данилкина оказывается очень серьезное давление. Очень вероятно, что существуют заранее какие-то согласованные договоренности. И вместе с тем, все мы люди. У каждого из нас есть одна жизнь, есть одна ответственность перед собой, перед детьми, перед историей. И когда человек оказывается в ситуации, пусть даже невольно, исторической ответственности, в нем могут пробудиться какие-то внутренние ресурсы и силы. Только на это, собственно говоря, я сейчас и надеюсь.

В России самым влиятельным человеком в политике является Владимир Путин. А его отношение лично к Михаилу Ходорковскому известно. В последнее время он дважды повторял совершенно абсурдную, дикую с правовой точки зрения вещь — какие-то обвинения в убийствах, то есть в том, в чем даже прокурор Лахтин его не обвиняет. На мой взгляд, это давление и ясный сигнал суду, как следует относиться к этим обвиняемым. Поэтому иллюзий у меня особенных нет. Я еще раз говорю, что моя последняя надежда на то, что чувство человеческого достоинства и мужество — все-таки не пустой звук.

* * *

Алексей Кондауров, Радио «Свобода», 22.10.2010

Алексей Кондауров: В нашей стране при нынешнем режиме иллюзии иметь вредно. Но я всегда исходил из того, что при отсутствии событий преступлений по двум эпизодам, по эпизоду состава преступления в нормальном суде вопрос решается очень просто – людей оправдывают. Поэтому я не думаю, что хватит наглости, повторяю, при отсутствии событий преступлений по двум эпизодам и по одному эпизоду срок давности истек состава преступления, хватит наглости произнести слова вообще о каком-то сроке. А когда заявляют о 14 годах, то, я считаю, здесь присутствует гремучая смесь непрофессионализма, злой воли и человеческой подлости.

* * *

Николай Сванидзе, «Эхо Москвы», 22.10.2010

Я не знаю, сколько будет сидеть Ходорковский, но если срок, который запрашивает прокуратура, будет утвержден судом или несколько снижен, и Ходорковский еще отсидит не один и не два года за то преступление, которое никому не очевидно, то это, я думаю, приведет в конце концов к тому, что Ходорковский будет возведен в ранг святых, потому что такие методы делают человека в глазах народонаселения просто мучеником. Когда неизвестно за что и столько лет – это и называется мученичество.

* * *

Игорь Юргенс, «Эхо Москвы», 22.10.2010

Между тем, вице-президент Российского союза промышленников и предпринимателей Игорь Юргенс назвал “позором правосудия” срок, озвученный гособвинением.

По признанию Юргенса, он связывает с 2012 годом большие надежды по поводу Дела Ходорковского и Лебедева

По материалам прессцентра Михаила Ходорковского

14 лет общего режима

попросили прокуроры для Ходорковского и Лебедева, сославшись на наличие смягчающих обстоятельств



День двести восемьдесят третий

Прокуратура продолжает прения — то есть, как и на прошлой неделе, цитируют обвинение, которое уже читали год назад. У них получается, что Михаил Ходорковский страдал раздвоением личности: одновременно был руководителем нефтяной компании и орггруппы, ее разворовавшей; одновременно «обманывал» сотрудников и платил им зарплату; одновременно похищал нефть и платил налоги с ее продажи; одновременно нефть была в его «собственности» и одновременно он у себя ее похищал; одновременно занимался легализацией и увеличивал капитализацию компании…

— Одна из форм легализации — выплата дивидендов, — совершил экономическое открытие прокурор Лахтин, назвав дивиденды «платой за участие в преступлении».

— Нефтедобывающими предприятиями нефть самостоятельно отгружалась непосредственно российским и зарубежным покупателям… — читал Лахтин. Так нефть отгружалась или все-таки похищалась? Лахтин полагал, что одно другому не противоречит, а Лебедев с Ходорковским занимались хищением и отмыванием, не выходя из СИЗО.

— Мы считаем, что такое обвинение законно и обоснованно! — докладывал прокурор, но решил на всякий случай его немного «почистить»: убрать заоблачные показатели из объема вмененной следствием «похищенной» нефти («аквариуму» вменили столько, сколько ЮКОС никогда не добывал), отмечая, что его ведомство «допустило арифметические ошибки». В итоге сократил 350 миллионов тонн до 218 миллионов. Впрочем, такие корректировки существа дела не меняли — тяжесть обвинений оставалась прежней. Как и объем «отмытых доходов», хотя по логике, если объем похищенного сокращается, то автоматически тут же должен корректироваться и объем легализованного. Впрочем, нестыковка не объяснялась, зато намекалось: «легализация» совершалась по 2004 год, когда подсудимые были уже в СИЗО, — то есть не стоит ожидать прекращения дела за давностью (по ст. 160 и 174 давность составляет 10 лет)…

— Сделки по реализации нефти были сложными и многоступенчатыми… — говорил Лахтин. А прокурор Ибрагимова вписала в эту «многоступенчатую схему» российские и зарубежные банки, их директоров и даже Красный Крест…

День двести восемьдесят четвертый

— Метод воровства — переход права собственности, — прокуроры убеждают суд в том, что договора купли-продажи доказывают хищение нефти. «Доказательства вины» — показания «любимого» свидетеля Рыбина (он уже «посадил» Пичугина и Бахмину). Общий смысл: «С приходом ЮКОСа в ВНК и «Томскнефть» началось воровство».

— Мы оцениваем показания Рыбина о том, что нефть «невозможно украсть», потому что нефть жестко регламентируется по своему движению, как полученные в результате наводящих вопросов защиты. В последующем Рыбин поправился и сказал, что нефть, конечно, похищалась, что Лебедев с Ходорковским бочками по ночам нефть не таскали, что они более хитроумные способы придумали! Путем различных махинаций вдруг «Томскнефть» перестала владеть нефтью. Собственниками нефти становились подконтрольные подсудимым офшорные компании, а нефть как была в трубе, в танкере, в бочке, так там и осталась…

Зал, где все-таки слушалось дело о хищении нефти, взорвался. Нарастающая смеховая волна подхватила судью Данилкина. Борясь со смехом, пытался продолжить чтение прокурор Шохин, но в итоге, не выдержав, сел на место и расхохотался сам. Публика аплодировала. И заседание прервалось само собой. Объявили перерыв, после которого цитировать показания Рыбина Шохин не рискнул. Ему на помощь пришел Лахтин — вновь про компании-«дочки», которые якобы самостоятельную хозяйственную деятельность не осуществляли и были полностью зависимы от ЮКОСа. Причем прокурор не мог простить приобретение для одной из этих компаний компьютеров:

— На 3 тысячи рублей…

День двести восемьдесят пятый

— Что делает?! — изумлялся Лебедев ловкостью Лахтина, с которой тот интерпретировал показания свидетелей и документы…

— Ходорковский и Лебедев подчинили себе административный персонал управляющих компаний. Вина подсудимых в установлении контроля над финансами подтверждается докладной запиской на имя Лебедева! Запиской от имени Кузнецова. Также подтверждается телефаксом… — читала Ибрагимова. Судья тоскливо разглядывал осень за окном. — Подтверждается это показаниями свидетеля Виденеевой… Субботиной… Гришняевой… Колупаевой… Коваль, Хвостикова, Захарова, — многих из них (не осужденных людей) Ибрагимова легко называла «членами орггруппы».

Откинувшись на стенку, Лебедев хохотал. В чтецы выдвинулся Шохин: названия иностранных фирм прокурор выговорить мог не всегда — ему хором подсказывал зал. Судья делал вид, что не замечает нарушений дисциплины со стороны зрителей…

День двести восемьдесят шестой

То же самое, что в понедельник, вторник, среду… Восемь часов подряд. Прокурор Смирнов в курилке разводит руками: «Что делать? Надо все прочитать. Завтра тоже весь день будем читать». На просьбу назвать хотя бы приблизительные сроки отшучивается: «Конечная бумага, которую будем читать, еще не готова». Лахтин — тоже шутит про себя и коллег: «На святое дело идем…»

— Ходорковский присвоил себе руководящие полномочия и полностью контролировал все сферы деятельности компании. Он сам это подтвердил в ходе своих показаний и при допросе свидетелей. — Подсудимый, услышав это от Ибрагимовой, вскинул брови. По словам прокурора, ЮКОС старался придать себе имидж добросовестной, честной и открытой компании, для чего к финансовым проверкам были привлечены аудиторы с мировым именем, а также создан сайт ЮКОСа, где регулярно публиковались новости компании.

— Однако положительные результаты проверок Ходорковский и Лебедев получали путем обмана — скрывая ряд фактов, которые могли повлечь отмену всех проверок начиная с 1996 года, либо подавая информацию в искаженном виде… Сайт же ЮКОСа не отражал реальную картину деятельности компании.

Зал возмущенно гудел. Ходорковский, сложив на груди руки, саркастически смотрел на обвинительницу…

День двести восемьдесят седьмой

Прокуроры, наверное, уже в десятый раз переиначили «невыгодные» показания высокопоставленных свидетелей:

— Ходорковский хотел, чтобы его слова о трансфертных ценах и их законности Греф и Христенко подтвердили. Однако они не подтвердили. Греф сказал, что следствие использования трансфертных цен — прибыль выводилась в офшоры, нарушались права акционеров и государства… — утверждал Лахтин, будто бы никто показания Грефа и Христенко не слышал

— Охренели, что ли?! — не выдержал Лебедев, когда Смирнов заявил о том, что подсудимые «скрывали» консолидированную отчетность ЮКОСа и она никогда не публиковалась, хотя на самом деле та сдавалась в налоговую, аудитору, печаталась в деловых СМИ… Нервничающий судья спрятался за томом УПК, когда Лахтин заговорил «об отсутствии политической подоплеки» в деле. Отсутствие политики подтверждалось, по мнению прокуроров, «вступившим в силу» приговором Мещанского суда и… показаниями бывшего премьера Касьянова.

— Касьянов в ходе допроса утверждал, что у дела Ходорковского и Лебедева есть «политическая подоплека». Однако на уточняющий вопрос свидетель пояснил, что он спрашивал у Владимира Путина, арестованы ли Ходорковский и Лебедев по политическим мотивам, на что Путин ему и ответил: «Это — дело прокуратуры». Таким образом, Касьянов опроверг собственные показания…

Зал смеялся. А Лахтин попросил показания Касьянова и таких же, как он (например, Геращенко), при вынесении приговора не учитывать. Как «нелогичные». В целом, по мнению прокурора, все допрошенные в суде свидетели защиты «нелогичны»: либо «в силу своей заинтересованности» делали на суде заявления, «не соответствующие действительности», либо не могли вообще ничего пояснить по существу уголовного дела», либо — просто проплачены Ходорковским. Про бывших директоров нефтедобывающих «дочек» ЮКОСа (у которых Ходорковский и Лебедев якобы похитили 350 миллионов тонн нефти), в ходе своих показаний заявивших, что не добывали столько, Лахтин отозвался: «Они дали такие показания, поскольку стояли тут перед своими благодетелями».

— Ходорковский и Лебедев испытывают полное пренебрежение к правосудию. Обладая внешней мягкостью, Ходорковский на самом деле не такой, хоть и играет в суде роль нормального человека... На самом деле он совершал преступления и отдавал обладающему жесткостью Лебедеву указания. А Лебедев — жесткий, неуступчивый, наступательный… В ведущих мировых странах, в том числе в США, за такие деяния предусмотрены наказания от 20 лет заключения и выше. Это оправданно — такие преступления подрывают основу безопасности и устои государства, его экономику. Всякий, кто так не считает, подрывает устои любого, в том числе и нашего, государства тоже. Ходорковский и Лебедев своими деяниями дискредитировали российское бизнес-сообщество. Оказывали незаконное давление на суд, на свидетелей, на СМИ, все искажая, они подорвали устои государства и своими обращениями в Европейский суд. М-м… Можно 7 минут перерыва? — неожиданно остановился Лахтин — принтер сломался. В итоге пришлось читать с экрана:

— При назначении наказания просим принять во внимание то, что на учетах в наркологических и психоневрологических диспансерах оба не состоят, по месту работы характеризуются положительно, наличие на иждивении у обоих несовершеннолетних детей, что является смягчающим обстоятельством. Необходимо принять во внимание состояние здоровья Лебедева, страдающего различными хроническими заболеваниями… — и в итоге ратующий за «смягчение наказания» прокурор потребовал для каждого 14 лет колонии общего режима. То есть почти максимально возможный срок* (по нефтяному эпизоду). Наказание по эпизоду с хищением акций просил не назначать в связи со сроком давности (непонятно тогда, зачем прокуроры этим эпизодом столько времени морочили суду голову).

У судьи был растерянный вид. Ходорковский и Лебедев выглядели спокойными. А прокурор пояснил: 14 лет просит с учетом еще не отбытого наказания по первому делу (8 лет истекают в 2011 году). То есть 14 лет отсчитывать надо с момента первого ареста в 2003 году.

P.S. Сегодня исполнилось ровно 7 лет с момента ареста Ходорковского.

* Ранее максимальное наказание составляло 22 года. С учетом президентских поправок в УК (за экономические преступления) теперь самое строгое наказание — 15 лет.

Вера Челищева

Источник : http://www.novayagazeta.ru/

«Дело Ходорковского – не внутреннее дело России»

Интервью адвоката Вадима Клювганта русской службе «Голоса Америки»

Вадим Клювгант дал интервью русской службе «Голоса Америки» по итогам слушаний, проведенных Хельсинской комиссией Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе по делу экс-главы компании «ЮКОС» Михаила Ходорковского. На слушаниях адвокат призвал международное сообщество и, в частности, США обратить пристальное внимание на дело его подзащитного, поскольку:

«В числе тех, кто подвергся давлению, угрозам и незаконному воздействию российских властей во время процесса есть и иностранные граждане, американские в том числе, и иностранные компании, – отмечает Клювгант. – Это дело имеет непосредственное влияние и последствия для делового сообщества и инвесторов, для международных партнеров России в мире, включая США. Оно является препятствием на пути всего прогрессивного в развитии международных отношений России, будь это названо хорошим словам «перезагрузка» или как-то еще. Это дело должно стоять в повестке международных контактов, которые осуществляются с нашей страной»

Источник: http://khodorkovsky.ru/

«Территория гласности» с Евгенией Чириковой

На «Территории гласности»: Евгения Чирикова, эколог, лидер движения «В защиту Химкинского леса».

Ведущий: журналист радио «Свобода» Данила Гальперович.

В программе: Общественная активность по процессу «Ходорковского-Лебедева» и вокруг ситуации с Химкинским лесом – сходство и различия, в чем ошибки нынешней российской власти и ее слабость, как в реальности на примере знаковых дел происходит борьба с коррупцией и правовым нигилизмом, заявленная президентом и премьером

Данила Гальперович: Здравствуйте. Это «Территория гласности». Я – Даниил Гальперович, репортер радио «Свобода», а на «Территории гласности» у нас в гостях Евгения Чирикова – лидер движения «В защиту Химкинского леса». Здравствуйте.

Евгения Чирикова: Добрый вечер.

Данила Гальперович: Ну, я думаю, что Вы сами какое-то впечатление имеете о том процессе, который сейчас идет над Михаилом Ходорковским и Платоном Лебедевым, потому что на самом деле есть два активных процесса, что называется, да, у России. Вот сейчас они такие на слуху. Это собственно процесс Ходорковского, Лебедева – второе дело и ваш процесс – уже гражданский процесс. Я имею в виду даже не гражданский в смысле судебного процесса, а в смысле гражданских действий. И было логично, что Михаил Ходорковский написал вам письмо. Вот как вы оцениваете это письмо и как вы оцениваете тот процесс, который идет?

Евгения Чирикова: Вы знаете, вот когда я получила письмо, то, прежде всего, конечно, было такое ощущение нереальности происходящего, потому что, ну, я довольно много читала всяких людей, которые побывали вот в местах тюремного заключения: и Шаламова, и Солженицына, и немножко себе так вот, ну, могу представить состояние человека, который оказался в заключении. И, конечно, то, что человек нашел в себе мужество и вообще, что у него мысли, понимаете, там не о собственной судьбе, а что он еще из тюрьмы думает о чем-то кроме, меня, конечно, это восхитило. То есть это здорово. Ну и, конечно, это было приятно, что кто-то задумался о нашей судьбе и не просто задумался да, ну, а человек все-таки там для нас знаковый. Ходорковский сейчас в России – это символ такого человека, который пошел против системы и получил за это очень жестко. Вот это такой вот символ, я бы сказала, мученика системы. И в этом его знаковость, по крайней мере, для меня. Общее впечатление у меня такое, что вот та жестокость, которая мы сейчас наблюдаем, потому что ну, все-таки так много, почти десятилетие держать человека в тюрьме, да, наверно, это не очень хорошо. На мой взгляд, это большая ошибка. И, на мой взгляд, это показывает определенную слабость, потому что человек сильный он никогда не будет немилосердным. Так же и с властью государственной. Государственная власть сильная, она всегда милосердна, она не боится, а если она проявляет какую-то жестокость и грубость по отношению там, ну, там к своим врагам, например, оппонентам, это показывает ее слабость.

Данила Гальперович: Как вам кажется, что тут такое? Почему, действительно, власть, которая, может быть, была бы гораздо разумнее, ну, какой-то кивок сделать в сторону хотя бы людей, которые оспаривают ее действия и себе в зачет записать: «Мы с вами начали переговоры», как раз не идет на переговоры, проявляет ультражесткую позицию? В чем тут дело?

Евгения Чирикова: Вы знаете, я думаю, прежде всего, в двух факторах. Первое – потому что это власть не пуганная. Мы не в Европе находимся. И не было здесь там сорока лет такой нормальной протестной борьбы социальных групп. И поэтому очень много сходило с рук. Очень много вещей. Вот ну, например, по экологии взять, ну, например, вот по подмосковному лесу – строительство дороги через Шереметьевский лес. Первый незаконный перевод из лесфонда в земли транспорта. Прошел и суды были проиграны гражданскими активистами, которые боролись и как-то не нашло это поддержки у широких слоев населения. Вот, например, отмена 86 статьи Земельного кодекса, который запрещал вообще любую деятельность в лесопарках. Отменили, и все это тихо прошло. И никто из людей, которые лоббировали этот законопроект в Государственной Думе, не получил, ну, никакого нагоняя, да, и не было никаких массовых протестов, хотя это наши легкие, это напрямую влияет на наше благополучие, на наше здоровье.

Данила Гальперович: И вот у вас какое впечатление, например, впечатление от его действий по вашей же проблематике?

Евгения Чирикова: Вы знаете, ну мне, честно говоря, его решение показалось смелым. Я думаю, он молодец. Потому что я понимаю, что ему принять такое решение, когда было премьером принято решение о переводе земель Химкинского леса в земли транспорта, было сложно. И здесь президент выглядит лучше, потому что он делает ряд заявлений. После этого он не шатается в сторону, значит: «Нет, давайте лес все-таки вырубим» как это делают, например, единороссы. И он держится более крепко. Ну, я не знаю, насколько его еще хватит. Хотелось бы, чтобы он держался.

Данила Гальперович: Вот очень важная штука то, что вы сказали о том, что вы считаете шаг президента в отношении Химкинского леса смелым. Как вы считаете, может ли у Медведева хватить смелости сделать выводы, которые, ну, очень многим независимым наблюдателям напрашиваются, после того как они знакомятся с тем, как идет процесс Ходорковского и Лебедева. То есть ну, мы знаем, да, что еще много в деле Ходорковского, Лебедева зависит от политического решения, довольно много.

Евгения Чирикова: Я думаю, что это связано с тем, что просто смотрят, какое количество народу поддерживает данное решение, и какое количество народу эта тема задевает. Что такое там Речник, да? Это проблема частной собственности, для многих очень такая близкая к сердцу. Что такое Химкинский лес? Это после пережитой экологической катастрофы, это равно воздух, равно здоровье, равно будущее детей. И тут большое количество народу готово выйти и реально стоять три часа там на митинге. Они готовы на многое. Они готовы на столкновение с ОМОНом для того, чтоб свой кровный лесочек отстоять. Если же говорить о Ходорковском, то, конечно, наиболее там сознательные члены нашего гражданского общества, они понимают что происходит. Но там больших толп на улицу из-за того, что Ходорковский сядет еще на десять лет, не выйдет, потому что воздуха и кислорода Ходорковский не дает. Это чисто такое политическое, это, грубо говоря, процесс для самых высоколобых, а таких у нас не очень много. Поэтому вот в случае с Ходорковским я не думаю, что президент он просто, я думаю, цинично посмотрит, сколько за этим народу стоит, сколько тысяч выйдет на площадь, чтобы поддержать Ходорковского, и, исходя из этого, примет решение. Потому что там я вижу, что вот такая тема как, например, Химкинский лес она реально объединяет людей, потому что дышат все: и те, кто оппозиция, и те, кто не оппозиция, и те, кто православные, и баптисты, и сектанты. Все подряд. То есть я вижу абсолютно разных людей и поэтому такое количество народу. Это тема надполитическая. С Ходорковским тема очень политическая. И это совсем другой процент. То есть я думаю тут все просто – знаете, сколько тысяч вышло.

Данила Гальперович: Тут еще есть одна штука… Президент все время говорит, что он юрист, он глава попечительского совета Ассоциации юристов России, он хочет избавить Россию от правового нигилизма. Как и свобода, то, что свобода лучше, чем не свобода. Вот еще раз говорю, независимые наблюдатели довольно много говорят о том, что на процессе происходит некое то, о чем может судить даже не специалист. Например, когда я в свое время спрашивал нынешнего министра юстиции Германии, а тогда европейского парламентария просто отслеживавший дело «Юкоса» – Сабина Лойтхойзер-Шнарренбергер. Говорю, что для вас странное во втором процессе. Она говорит: «Странно то, что мне кажется, что за одно судят дважды». И это такое, простая вещь, которая уже в любом юридическом контексте, ну, нонсенс, да. Вот может у циничного, как вы сказали, цинично глядящего на ситуацию Медведева сработать здравый смысл юриста, который будет понимать, что в случае осуждения людей за то, что они сначала укрыли нефть от налогов, а потом ту же самую нефть полностью украли? Есть то, что ставит точку, скажем, на заявлении, что в России есть юстиция, что в России есть правосудие.

Евгения Чирикова: Слушайте, у нас столько заявлений было сказано, что мы с коррупцией боремся и всяких других, что мне кажется, что вообще как бы у нас Россия, это вообще, по-моему, общеизвестно, что суды у нас работают не по законам, а по понятиям. Ну, никого же не удивило, что, например, у нас был суд по Химкинскому лесу, да, Верховный суд, и совершенно четко есть федеральный закон, который гласит: «Если есть альтернативные варианты прокладки трассы, то трассу нельзя пускать посередине леса». Это федеральный закон. Мы приносим в Верховный суд официальный документ, подписанный мэром нашего города, где три варианта, два которые идут в обход леса. Это смотрит ответчик из Правительства Российской Федерации ну, от Минсельхоза на минуточку, читает и говорит: «Вот эти варианты – это не варианты. Вариант то, что мы выбрали». То есть понимаете, вариант может быть только один. И судья это проглатывает. На суде вскрывается фальсификация, и судья это проглатывает. И за этим следит пресса, это показывают, это транслируют. И судья выносит определение, которое гласит, по сути, что, если лес федеральный, то Правительство Российской Федерации как хочет им, так и распоряжается. Абсолютный феодализм. И все совершенно спокойны по этому вопросу. У нас никогда ничего через суды не решалось. Мы еще до этой стадии не дошли.

Данила Гальперович: Вы хотите зайти на процесс?

Евгения Чирикова: К Ходорковскому? Ну, вы знаете, я бы с удовольствием зашла на процесс, если бы была такая возможность, конечно, почему нет.

Данила Гальперович: Хорошо. Спасибо большое.

Евгения Чирикова: Да. Вам спасибо.

Данила Гальперович: Это была Евгения Чирикова – лидер движения «В защиту Химкинского леса» на «Территории гласности», вел ее Даниил Гальперович. До свидания.

Источник: http://khodorkovsky.ru/

За выдающиеся заслуги в сфере защиты прав человека

Сегодня, 8 октября, адвокату Ходорковского Каринне Москаленко вручают международную правозащитной премию имени Людовика Трарье за 2010 год. Вручение состоится в замке Монтескьё Ла Бред, Жиронде, Франция.

На сайте премии отмечается, что Каринна Москаленко получила международное признание в сфере защиты прав человека. В разное время она занималась делами, связанными с исчезновениями и пытками людей в Чечне, жертвами, пострадавшими от теракта «Норд-Ост». Сейчас она представляет интересы Гарри Каспарова, семьи Александра Литвиненко и Анны Политковской, а также интересы бывшего главы НК ЮКОС Михаила Ходорковского.

Москаленко, возглавляющая Центр содействия международной защите, стала 15 номинантом этой премии. В 2000 году Москаленко была удостоена высшей российской юридической премии «Фемида». В 2001 году она стала первым российским адвокатом, выигравшим дело в Европейском суде по правам человека. С 2003 Каринна Акоповна — комиссионер Международной комиссии юристов. Лауреат премии признания Международной Хельсинкской федерации за 2006.

Международная правозащитная премия имени Людовика Трарье, созданная в 1984 году, вручается «адвокату, независимо от его национальности или юридической деятельности, защищавшему на протяжении своей деятельности права человека, продвигавшему принципы верховенства закона, а также боровшемуся против расизма и нетерпимости в любой форме».

Самая старейшая и престижная награда в мире, названа в честь французского адвоката Людовика Трарье (1840-1904), основавшего в 1898 году «Лигу по защите прав человека и гражданина».

Первая премия была вручена 29 марта 1985 года Нельсону Манделле.

С 2003 года премия ежегодно вручается при поддержке Института прав человека при адвокатской палате города Бордо, Института прав человека при адвокатской палате Парижа, Института прав человека при адвокатской палате Брюсселя, Адвокатского союза по защите прав человека в Риме и Института прав человека при европейской адвокатской палате, членами которых являются крупнейшие европейские юридические общества по борьбе за права человека, такие, как Международный союз адвокатов, Ассоциация юристов в Берлине, Коллегия французских адвокатов в Брюсселе, Коллегия адвокатов в Люксембурге, Польский национальный Совет адвокатской палаты (Варшава).

Источник: http://khodorkovsky.ru/

Марио Варгас Льоса стал нобелевским лауреатом

Перуанский прозаик, поддерживающий Михаила Ходорковского, получил Нобелевскую премию в области литературы за 2010 год. В мотивировке Шведской академии говорится, что высокое звание присуждено 74-летнему автору за “определение властных структур и пронзительную картину сопротивления личности, ее бунта и поражения”. (Newsru.com, 07.10.2010)

Вот что писал знаменитый писатель о судьбе Михаила Ходорковского:

“Признаюсь, что до сих пор не питал никакой симпатии к Михаилу Ходорковскому, считая его одним из бывших советских бюрократов ельцинской эпохи, отхватившим промышленные активы под прикрытием приватизации. Однако теперь я понимаю, что уголовное преследование бывшего владельца ЮКОСа не имеет ничего общего с экономическими преступлениями, а, скорее, связано с той поддержкой, которую он оказывал демократическим силам и борьбе за права человека в России, с его желанием вести бизнес по западному образцу, т.е. открыто и честно, а также с неосторожной критикой в адрес нового «царя» — Владимира Путина.

Какие бы ни были истоки гигантского состояния Ходорковского, теперь уже достоверно известно, что, получив в своё владение ЮКОС, он внедрил в производство современные методы управления, строгую финансовую отчетность, публичность акционеров, прозрачность процессов налогообложения, распределение дивидендов. Всё это позволило ему установить тесные отношения с крупными западными компаниями, с которыми он инициировал сотрудничество. На момент ареста он вел переговоры по слиянию ЮКОСа и Exxon Mobile. В то же время, он начал финансирование оппозиционных партий и независимых информационных центров, фондов, посвященных правам человека, политических организаций демократического и либерального толка, он захотел участвовать в политической жизни страны на стороне оппозиции Путина, чьи решения и указы в отношении предпринимателей он открыто критиковал. Некоторые из притесняемых бизнесменов бежали за границу, как это сделал, например, Борис Березовский. Но Ходорковский дал понять, что не уедет из России, искренне считая, что его не в чем упрекнуть.

И он остался. За несколько месяцев до выборов 2004 года, в которых он собирался принять участие, он был арестован по обвинению в мошенничестве и уклонении от налогов на миллиарды долларов. Ходорковский был сослан в Сибирь, где его держали в одиночной камере, и где на него было совершено покушение. Когда он отбыл половину своего срока, адвокатами была подана заявка на условно-досрочное освобождение, но в этом им было отказано, а прокуроры поспешили «состряпать» новые обвинения, на этот раз — за хищение и отмывание денег.

Тем временем, правительство Путина захватило ЮКОС, приведя одну из самых успешных компаний страны к банкротству, чтобы сосредоточить все энергетические ресурсы в государственных руках. Дело Ходорковского очень хорошо иллюстрирует трагическую новейшую историю страны. После 70 лет диктаторского авторитаризма и контролируемой государством экономики, коммунистическая система разрушилась изнутри, и страна переродилась. Но оказалась она не на свободе, а, скорее, в анархии и разврате. В этой ситуации институционального хаоса, распада общественного порядка и экономического краха, коррупция стала повсеместной, исчез порядок и чувство общественной безопасности, что создало благоприятные условия для нового авторитаризма. Это как раз то, что привнес Владимир Путин и его «старые друзья из КГБ». Пребывая в неопределенности и страхе, люди в России были рады Путину, воспринимая его как своего Спасителя.

В новой России капитализм не умер — это далеко не так! Есть много бизнесменов, которые совершают крупные сделки. Но это возможно только при условии быть послушным и работать в сговоре с политической властью, что далеко не всегда происходит на благо страны. И для того, чтобы никто не забывал, что в России не надо даже думать о том, чтобы свободно участвовать в политике, есть дело Ходорковского, сидящего на нарах и, несомненно, спрашивающего себя, почему же русская действительность – коммунистическая ли, капиталистическая ли — так напоминает ужасы по Достоевскому”.(El Pais, 24.02.2008)

Кроме Марио Варгаса Льосы, в поддержку Михаила Ходорковского в разное время высказывались такие нобелевские лауреаты, как писатель Эли Визель (лауреат 1984 года): “Всякому, кто хоть сколько-нибудь представляет себе российскую действительность, ясно: арест Михаила Ходорковского, признание его виновным не к закону имеет отношение, а к политике.” (Радио “Свобода”, 13.07.2010)

Виталий Гинзбург (лауреат 2003 года по физике): “Процесс Ходорковского-Лебедева должен быть немедленно прекращен!” (июль 2009)

Источник : http://khodorkovsky.ru/

Студенты МГУ о том, кто такой Ходорковский и за что он сидит

В то время, как страна обсуждала разносторонние таланты студенток журфака МГУ, корреспондент Пресс-центра Ходорковского и Лебедева поехал на Воробьевы горы и побеседовал со студентами факультетов юридического, политологического и государственного управления. Мы спрашивали будущих министров, судей и депутатов о Ходорковском.

Что вы знаете о Ходорковском?
О том, что сейчас над ним второе дело ведётся и заканчивается его первый срок с 2003 года.

Какое отношение у вас к этому делу?
Это расправа скорее, чем какой-то справедливый процесс, по крайней мере, второй, про первый не могу ничего конкретного сказать, потому что это, скорее всего, пример такого избирательного права. Если и уличать кого-то в неуплате налогов, то это нужно проходиться по всем олигархам, по всем, кто сумел подняться на приватизации в начале 90-х. А здесь это применили к нему, это не вполне справедливо, мне кажется. А второй процесс сделан для того, чтобы он продолжал, скорее всего, сидеть.

Как вы считаете, это экономическое или политическое дело?
Оно чисто политическое, потому что я следил за этим, читал об этом. Там всё сшито белыми нитками, всё разваливается. Прокурорам нечего ответить, они просто затягивают процесс, аргументации никакой, это всё тянется-тянется-тянется.

* * *

Что вы знаете о Ходорковском?
Он сидит в тюрьме.

За что он сидит в тюрьме?
За то, что, я так думаю, не поделился с нашими вышестоящими органами.

* * *

Он хотел попасть во власть и это не понравилось нынешней власти, и поэтому такая ситуация с ним приключилась.

Как он хотел попасть во власть?
У него были деньги и насколько я знаю, он хотел стать президентом, хотел баллотироваться в президенты на следующих выборах.

Откуда вы это знаете?
Из СМИ.

* * *

- Просто слышали, конечное, что…
— Громкое дело.
— Да, громкое дело.

* * *

Что вы знаете о Ходорковском?
Опальный ныне олигарх.

Почему он опальный?
Внешне тем, что недоплатил долги по налогам. На самом деле, потому что попытался влезть в политику, в которую его не звали.

* * *

Что вы знаете о Ходорковском?
Ходорковский в недавнем прошлом был руководителем компании ЮКОС. Сейчас последние лет… скоро как десять идут долгие судебные тяжбы по поводу обвинений, которые выставили компании. Компания сама уже обанкротилась. До того он занимался бизнесом, построил довольно успешную большую сеть, организовал в сложном деле прибыльную на тот момент ведущую компанию по нефтедобычи и нефтеобработке.

Вы в курсе, за что он сейчас находится в следственном изоляторе?
Тут больше политические моменты играли.

* * *

Что вы знаете о Ходорковском?
Он сейчас содержится под стражей, подключает своих адвокатов, борется за свои права. Мы с юридического факультета и немножко знакомы с темой. Там действительно было нарушено законодательство, поскольку президент принял поправки о том, что нельзя держать под стражей лиц, обвиняемых в экономических преступлениях, но, тем не менее, его содержат. И куда бы они не обращались в Конституционный суд в Верховный суд, я точно не помню, но никакой поддержки не получили. Мне кажется, что всё это дело чисто политический момент, а не юридический. Это борьба политических сил, а не конкретного человека с законом.

* * *

Что вы знаете о Ходорковском?
Ходорковский — бывший глава компании ЮКОС, который сейчас находится в тюрьме за махинации и мошенничество.

Он осуждён законно или незаконно?
Осуждён законно, а вообще молодец!

Он осуждён за экономическую или политическую деятельность?
Скорее, за политическую деятельность, экономическая так причиной была.

* * *

Ходорковский — бывший владелец ЮКОСа, который сейчас сидит в тюрьме.

За что он сейчас сидит в тюрьме?
Там очень сложная ситуация произошла с правительством, с президентом. Якобы деньги крали и налоги не платили.

Второе дело Ходорковского больше политическое или экономическое?
Я считаю, что политическое, потому что просто взяли Ходорковского, как козла отпущения, и решили показать всем предпринимателям, что если они будут дальше вести себя как… Если они будут не делиться. Мне кажется, что государство хотело показать, что надо делиться. Я считаю тоже, что это политическое дело.

* * *

Вам известен Михаил Борисович Ходорковский?
Конечно, известен Михаил Борисович Ходорковский, он замечательный человек. Но что бы я хотел сказать о ситуации, которая с ним произошла. В первую очередь хочу сказать, что мотивы у этого человека были довольно хорошими, но, в конечном счёте, как говорится благие намерения ведут не в очень приятное место, поэтому получилось так, что он не довёл до конца задуманное. В принципе в демократической стране, прежде всего, должны ценить таких людей, которые стараются изменить жизнь к лучшему, стараются что-то сделать, у них есть какие-то хорошие идеи.

* * *

Что вы знаете о Ходорковском?
Если честно, ничего хорошего, кажется, он всё ещё является заключенным.

Ваше отношение к Ходорковскому?
Вообще моё отношение к политике, что касается ситуации в России и в Москве не самое лучшее, наверное, скорее всего скептическое. Поэтому как-то интересуюсь, но по мере того, как информация поступает из СМИ. Поскольку там это в таком ключе зачастую бывает не самым приятным, немножко предвзятое отношение внушается к людям, то и соответствующее отношение вырабатывается в самих людях, в том числе и во мне.

Как вы считаете, этот процесс, скорее политический или экономический?
Считаю и то и другое, возможно в большей мере политизированный, чем каким-то ни было процессом, происходящим в нашем законодательстве.

* * *

Что вы знаете о Ходорковском?
Сидит.

За что он сидит?
По-моему, по какому-то обвинению, которое, по-моему, сфабриковано.

Как вы считаете, это дело политическое или экономическое?
Политическое. Я думаю, что политическое, он наступил кому-то на пятку и ему это не понравилось.

Кому на пятку? Ох, вот в политике ничего не смыслю. Я просто немножечко в курсе о том, как развивалась дело, мне кажется, что всё-таки много чего было подтасовано и истолковано неправильно.

* * *

Что вы знаете о Ходорковском?
Я знаю о знаменитом деле Ходорковского, поскольку я учусь на юридическом факультете, и мы неоднократно это обсуждали.

Ваше отношение к делу Ходорковского?
Знаете, существует много точек зрения, но я никакой определённой не придерживаюсь. Я воздержусь от высказываний по этому поводу.

Как вы считаете, это дело политическое или экономическое?
Мне кажется, что как экономические, так и политические аспекты в нём определённо замешаны, но мне кажется, что всё-таки это более политическое дело.

* * *

Что вы знаете о Ходорковском?
Что уже несколько лет идёт громкий процесс по поводу кражи денег у государства. Что-то в таком плане.

Как вы считаете, эти процессы, скорее политические или экономические?
Я считаю, что больше политический.

* * *

Что вы знаете о Ходорковском?
Мы знаем, что по нему два процесса велось, но сейчас второй соответственно. По первому он уже срок свой, по-моему, отбыл, по второму сейчас полтора или год уже как процесс идёт.

Как вы считаете, эти процессы, скорее политические или экономические?
На счёт первого не знаю, но судя по второму скорее политический.

* * *

Как вы считаете, эти процессы, скорее политические или экономические?
Это спорный вопрос.

Ваше мнение?
Я не всё знаю, чтобы точно ответить.

* * *

Что вы знаете о Ходорковском?
Ходорковский – предприниматель, довольно удачный, у которого сложились дела до какого-то определённого времени, он стал жертвой нашей государственной машины, системы.

Источник: http://khodorkovsky.ru/

Простая формула

Где, на ваш взгляд, решается сейчас дальнейшая судьба Михаила Ходорковского и Платона Лебедева — в суде или в «коридорах власти»? В суде: июль 2009 г. — 24%, сентябрь 2010 г. — 19%. В «коридорах власти»: июль 2009 г. — 34%, сентябрь 2010 г. — 42%. Затруднились ответить: в июле 2009 г. — 42%, в сентябре 2010 г. — 39%.

Левада-центр, 5 октября 2010 г.

Любопытные цифры. Формально вроде бы открытый процесс в Хамовническом суде, а люди за год процесса лишь еще сильнее поверили, что судьба Ходорковского и Лебедева решается в «коридорах власти».

Времени для принятия решения в тех самых «коридорах власти» осталось совсем немного. Ровно через неделю начнутся прения сторон, и прокуроры запросят подсудимым срок. Уже сама цифра, которую нарисует обвинение, будет показательной. Потом последнее слово Ходорковского и Лебедева, потом приговор. Вполне могут уложиться до Нового года.

Жаль, что социологи не поинтересовались у опрашиваемых, кто именно в «коридорах власти» решает сейчас дальнейшую судьбу Ходорковского и Лебедева — Путин или Медведев? Кто посадил, понятно. Но тогда и дуумвирата не было. Путин посадил в 2003-м и использовал посадку олигарха в качестве электорального ресурса на выборах 2004-го. А вот кто решает сейчас? Чьим электоральным ресурсом станут двое самых знаменитых подсудимых в стране?

Хороший вопрос, особенно если учесть, что мы не знаем, кто вообще у нас собирается в президенты — Путин, Медведев, вместе, загадочный третий… Но вот в том, что при любом раскладе политический «фактор Ходорковского» существует и будет использован, можно не сомневаться.

«Фактор Лужкова» (оставляю в силе свои претензии к отсутствию конкретики в формулировке снятия) сработал на Медведева. Президент вполне может записать его снятие в свой электоральный ресурс. Неважно, что не без ведома Путина. Но это президентское решение. Некий новый штрих к образу Дмитрия Медведева. Тот самый решительный шаг, которого от него давно ждали те, кому хочется верить, что Медведев не просто временный управляющий чужим имением, чья задача законсервировать ситуацию до возвращения хозяина.

«Фактор Ходорковского» присутствует в президентской жизни Медведева. И пока исключительно негативно. Он вынужден отвечать на вопросы (в том числе коллег-президентов) относительно дела, которое не он затевал, и людей, которых не он сажал. Сидящие годами в тюрьме, в пуленепробиваемом аквариуме в суде, Ходорковский и Лебедев, чьи фотографии с непостижимой регулярностью появляются в прессе, не принесли ему политических дивидендов, как Путину, или экономических, как Сечину. Они стали его головной болью автоматически после инаугурации.

Не бывает таких абсурдных процессов в нормальных странах с нормальной системой разделения властей. Бывают процессы над богатыми и знаменитыми, бывает, что им дают большие сроки, но такие процессы и приговоры по ним самые чистые и безусловные с юридической точки зрения. Прежде всего потому, что к ним приковано общественное внимание и СМИ — каждый день любое слово прокурора или адвоката обсасывается сотнями телеканалов, газет, блогеров, радиоведущих, комментаторов и проч. И если обвинение абсурдно, то это становится понятно всем. А если доказательно, то тоже всем. И, соответственно, всем понятно решение суда или присяжных. Оно может не нравиться, но понятно, на чем основано.

Что в действительности происходит в Хамовническом суде в России, понятно единицам. При Медведеве-президенте самый громкий процесс в стране полностью отсутствует на экранах телевизоров. И тех пару раз, когда делались исключения ради действующих чиновников, которые приходили в суд давать показания, совсем не достаточно, чтобы зритель понял, за что и как судят Ходорковского и Лебедева, как ведут себя стороны в процессе, что они говорят и делают.

71 процент опрошенных узнали о гибели Магнитского из телевизора. Это о чем-то говорит? Телик в России все еще остается самым мощным инструментом получения информации и влияния. Медведев заинтересован в том, чтобы при любом раскладе Ходорковского и Лебедева закатали по максимуму при практически полном неведении страны о том, что же и как в действительности происходило в суде? Вот уж не думаю. Не он в этом заинтересован. Для тех кругов, в которых вращается президент Медведев, в том числе международных, никакой тайны о том, что происходит на процессе, нет. Для тех людей, которые хотят ему верить и готовы за ним идти, второй процесс Ходорковского и Лебедева тоже до боли понятен.

Процесс длится примерно столько же, сколько Медведев у власти. Фактически этот суд из эпохи Путина. Да и стилистически, когда наблюдаешь за обвинителями, он оттуда же. Медведев вряд ли мог переломить эту ситуацию в начале своего президентского пути. При этом он не может не понимать, что методы, которыми достигается чужая заинтересованность в этом деле, портят вот уже без малого два года его портрет. Не потому, что Ходорковский хороший или плохой, а потому, что дело Ходорковского «заказное», оно плохо пахнет и правосудия тут ну никак не получается и не получится, пока действует заказ. И ему, молодому и продвинутому, это надо? Вот это эхо прошлого и чьих-то личных заморочек и интересов, реализованных с применением силы? Но вопросы-то задают. И ему приходится на них отвечать. И выглядит он в ответах неубедительно, потому что это вообще не его история и, убеждена, ему неприятно об этом говорить.

Медведев заинтересован в том, чтобы эта история закончилась максимально юридически корректно, перестала быть его головной болью, не подрывала его реноме как главного юриста в стране. Вот почему я не верю, что это его решение — убрать самый громкий процесс в стране с экрана. В этом могут быть заинтересованы только те, кто нарисовал приговор еще до начала процесса.

Я полагаю, что решение Медведева — сделать суд открытым. Но открытые двери суда и открытый процесс в России не одно и то же. В той России, которую (формально, во всяком случае) Медведев принял от Путина, сев в президентское кресло. Он принял авторитарную страну, построенную под его предшественника.

Вопрос в том, захочет ли Медведев переломить ситуацию сейчас, после двух лет во власти, когда он перестал быть новичком и продемонстрировал, что умеет принимать сильные решения. Сможет ли он продавить свой сценарий вместо чужого, за который вынужденно несет ответственность весь свой президентский срок до сего дня?

Превратит ли он «фактор Ходорковского» в собственный электоральный ресурс, как сумел сделать в ситуации с Лужковым?

Если да, это станет мощным сигналом, что президент Медведев все же состоялся, что его идеи относительно будущего страны не пустые слова, что у него есть свой заказ на перемены и он намерен этим заниматься в ближайшие шесть лет после 2012 года.

Приговор по делу Ходорковского и Лебедева — это заявка на лидерство в ближайшем будущем. Или ее сделает Медведев, или ее сделает Путин. Или мы двинемся вперед, или так и увязнем в прошлом. И это сейчас решается в «коридорах власти», как правильно понимают люди, а озвучено будет в суде.

Свожу все к простой формуле. Или в приговоре отразится абсурдность предъявленных обвинений и уровень некомпетентности прокуроров, и это станет мощным сигналом разорванной элите о том, кто именно делает заявку на будущее. (А также теряющимся в догадках наблюдателям по эту и ту сторону границы. А также 300 тысячам заключенных по экономическим преступлениям и всем тем, у кого еще не отшибло желание заниматься бизнесом в России. И инвесторам. И судам, и прокурорам, кстати. А также электорату, умело и с успехом обработанному телевизором в нужном направлении.)

Или приговор продублирует беспомощное обвинение со всеми вытекающими отсюда новыми сроками, и это будет означать, что «заказ» на Ходорковского в силе и те ребята, которые его заказали, продолжат управлять не только его бывшей компанией, но и страной. При любой конфигурации. Это не менее мощный сигнал. И его тоже все считают. Но он превращает Медведева в хромую утку за два года до выборов и, боюсь, на всю отмеренную ему в политике жизнь. Хотелось бы верить, что такой участи президент себе не желает.

Источник : http://www.gazeta.ru/

«Территория гласности» с Ричардом Саква

На «Территории гласности» — Ричард Саква — профессор Кентского университета и политолог. Ведущий: журналист Данила Гальперович.

В программе: Впечатления Ричарда Саквы от увиденного в Хамовническом суде. О компромиссе двух мощных сил в деле «ЮКОСа» и их патовом положении. Сценарии развития судебного процесса в контексте политической ситуации в России до и после 2012 года.

Данила Гальперович: Здравствуйте, это программа «Территория гласности». Я Данила Гальперович с «Радио Свобода». В гостях у нас сегодня профессор Кентского университета Ричард Саква, широко известный исследователь и аналитик, занимающийся вопросами истории России и современных политических процессов, происходящих в России. Здравствуйте, профессор.

Ричард Саква: Здравствуйте.

Данила Гальперович: Я думаю, нам, возможно, следует начать разговор с ваших самых недавних впечатлений, вы побывали в суде на процессе Ходорковского и Лебедева. О чем рассказала вам картина увиденная в суде? Каковы ваши эмоциональные, или, если хотите, аналитические впечатления от процесса?

Ричард Саква: Это было очень яркое впечатление с совершенно особыми ощущениями. С одной стороны, процесс проходил с обычной, я бы сказал, утомительностью свойственной судебным заседаниям. В то же время, зал суда и вообще вся обстановка в зале была насыщена яркими эмоциями. Потому что было очень необычно видеть Михаила Борисовича Ходорковского и Платона Лебедева в этой стеклянной клетке… видеть этих двух активных, интеллигентных мужчин, продолжающих оставаться в заключении по обвинению, которое ясно содержит в себе очень сомнительные утверждения. И судья, председательствующий на процессе, Виктор Данилкин, который, очевидно, делал записи и выглядел так, будто он внимательно следит за ходом процесса, который является главным делом его жизни, когда волею судеб ему довелось председательствовать на одном из важнейших судебных процессов нашей эпохи. Для меня день это был удачный день, потому что на процесс пришли родители Ходорковского, и у меня была возможность с ними поговорить, понять их чувства по истечении столь длительного времени и ощутить их уверенность и сплоченность. Мы говорили об их борьбе за права, 180 детей, в том числе круглых сирот, которые обучаются в Кораллово. Как вам известно, были попытки властей осуществить ряд персональных нападок на детей, которые продолжаются до настоящего времени. Один из примеров – известный случай, когда чиновники (не понятно какого уровня, но не думаю, что это высший уровень, хотя кто знает?) предъявили налоговые претензии к опекуну девочки, достигшей совершеннолетия. Они требовали уплатить налог в размере 200 000 рублей за ее обучение в лицее. 200 000 рублей – это большие деньги для кого угодно. Это просто какая-то исключительная мелочность со стороны государства, но, конечно, такие вещи ужасны для детей. Это просто чудовищные вещи. Все это показывает, что у определенных кругов чиновничества, в частности, налоговых инспекторов, есть возможность причинять неприятности людям, стоящим в оппозиции к власти, или тем людям, которые так или иначе связаны с «делом «ЮКОСа». Поэтому было очень важно побывать на суде и увидеть, как идет процесс в настоящее время.

Данила Гальперович: Не напомнила ли вам атмосфера зала суда советские времена?

Ричард Саква: Да. Мы помним тот первый важный процесс над диссидентами, который происходил в брежневскую эпоху, это был процесс Синявского и Даниэля в 1965 году. Это было как раз в то время, когда система сдвигалась от жестокостей сталинских времен и трудностей хрущевских лет к такому, если угодно, рутинному насилию, рутинному злоупотреблению законом. И совершенно ясно, что дело «ЮКОСа» и Ходорковского – это еще один подобный пример, хотя, конечно, времена изменились. В деле «ЮКОСа» и Ходорковского заложены в одно и то же время два противоположных друг другу начала: с одной стороны, мы видим наличие нарушений закона, как и в прочих делах подобного рода, например, в печально известном деле связанном со смертью Сергея Магнитского. Но, с другой стороны, мы знаем, что Дмитрий Медведев осудил правовой нигилизм и мы видим попытки установить верховенство закона. Поэтому дело «ЮКОСа» в суде – это своего рода компромисс этих двух мощных сил. Ход этого суда разрешит и собственно случай Ходорковского-Лебедева и множество других, не забывайте, что похожих дел в России очень много. Поэтому этот процесс является символичным. Он покажет, в какую сторону будет меняется система власти и вскроет противоречия внутри нее.

Данила Гальперович: Как я знаю, Вы недавно были в Ярославле, на политическом форуме, который, хорошо характеризирует правление Медведева. И если для Путина мероприятия такого рода служили местом для публичного изложения своих взглядов, как на форуме в Санкт-Петербурге 2006 года, то атмосфера ярославского форума, как я могу судить, более или менее была похожа на атмосферу свободной дискуссии. Итак, что же победит?

Ричард Саква: Я берусь утверждать, что в данный момент эти две силы находятся в патовом положении. С одной стороны это силы инерции прошлого, если хотите, когда преступники работают рука об руку с силовыми органами, чтобы, как выразился Медведев, «кошмарить» бизнес, и так далее, и нарушают закон; с другой стороны, мы видим противодействие им – попытки справиться с коррупцией, и правовым нигилизмом.

Данила Гальперович: Я могу заключить, что вы не рассматриваете Путина и Медведева как членов одной команды и, возможно, вы видите в них представителей двух разных сил. Это так?

Ричард Саква: Ну, это слишком просто, сказать, что Путин – это представитель мрачного прошлого, а Медведев – представитель конституционного государства. Оба они сложные личности в политическом смысле, и они нуждаются друг в друге. Они нуждаются друг в друге по разным причинам потому, что упомянутое разделение происходит не только на уровне элиты, но и на социальном уровне, а также на уровне институциональной бюрократии. В известной мере можно сказать, что Медведев придерживается более широких политических взглядов и опережает Путина в движении к демократии, это очевидно. Поэтому в этом смысле в тандеме имеются факторы напряженности.

Данила Гальперович: Возвращаясь к процессу Ходорковского и Лебедева, скажите, вы верите господину Путину, когда он говорит, что ничего не знал о втором процессе?

Ричард Саква: Это было совершенно поразительно. Допустим, он на самом деле не знал о втором процессе – ну просто допустим – но тогда это абсолютно безответственно для премьер-министра страны. Он должен был знать об этом. Во-вторых, возможно, он не совсем понял вопрос или необдуманно ответил. Но не понятно, как он мог сделать такое заявление, когда за шесть месяцев до этого в интервью газете «Ле Фигаро» он сказал нечто другое. И затем на встрече с членами Валдайского клуба, когда ему был задан вопрос по поводу процесса над Ходорковским, он сказал, что «у Ходорковского руки по локоть в крови, потому что он знал, что делал Пичугин, сотрудник его службы безопасности». Если он делает заявления подобного рода, это означает, что он прекрасно осведомлен о том, что происходит. Поэтому я не понимаю, почему он так сказал, может быть, он имел в виду что-то другое, не знаю. Но это было очень странно и я не знаю, о чем он думал, говоря это.

Данила Гальперович: Они – я имею ввиду Кремль или правительство — рассматривают Ходорковского и Лебедева в качестве опасных соперников и потому хотят держать их в тюрьме?

Ричард Саква: Так.

Данила Гальперович: Или это что-то личное, появившееся в 2003 году?

Ричард Саква: В начале Путин с большой неохотой дал согласие на начало судебного процесса, но в октябре 2003 он дал полностью себя убедить Генеральному прокурору Устинову и другим, кому было нужно начать наступление на Ходорковского. В тот год было много конфликтов. Тогда не было намерения довести процесс до нынешнего состояния, когда он стал совершенно негативным для Путина и негативным для страны. Похоже что это дело началось как политическое, и стало личным для Путина в последние два года, потому что я заметил изменения в его поведении. В своей книге «О качестве свободы», в которой я говорю и о деле Ходорковского, я показываю, как парадоксальным образом Путин превратился в заложника процесса над Ходорковским. Странным образом я это понял это со всей очевидностью, когда увидел Ходорковского в Хамовническом суде. Он сумел сохранить огромное чувство собственного достоинства и самообладания, это видно в том, как он ведет себя. Он ведет себя как свободный человек. И он не просто свободный человек, он еще и гражданин. Он принимает участие не только в процессе, но и пишет статьи, например, как мы знаем, в прошлом году он прокомментировал речь Медведева, и так далее. Ходорковский обладает исключительной внутренней свободой, и видимо, Путин чувствует, что его собственная внутренняя свобода поколеблена тем, как ведет себя Ходорковский. Потому Путин злится и говорит: «Слушайте, не знаю я ничего об этом».

Данила Гальперович: Какое будущее вы предсказываете этому процессу? Будем идеалистами и скажем, что если добро победит зло, логика одержит верх над отсутствием здравого смысла над правосудием, у господ Ходорковского и Лебедева все будет в порядке, как вы полагаете?

Ричард Саква: Невозможно сказать, как будут дальше развиваться события. Я рискну предположить, что процесс просто зайдет в тупик и будет свернут, но сейчас все начинают говорить о третьем процессе. Вместе с тем даже текущий процесс показывает очень слабую доказательную базу обвинения. В противоположность первому процессу о неуплате налогов, этот процесс посвящен хищению нефти, и непонятно, как тогда их обвиняли в неуплате налогов за похищенное, здесь изначально заложено противоречие. Останутся ли Ходорковский и Лебедев еще на какое-то время в тюрьме? Я думаю что да, что они не будут освобождены до тех пор, пока не произойдет что-то в течение пяти — восьми лет. После 2012 года…

Данила Гальперович: от настоящего времени?

Ричард Саква: Да. После выборов 2012 года, когда политическая ситуация будет иной. В настоящий момент времени они не могут быть освобождены… Ни Путин, ни Медведев не хотят, чтобы разразился большой скандал сейчас, они не хотят менять систему. Если приговор в отношении Ходорковского и Лебедева будет обвинительным, и они будут приговорены к еще одному сроку заключения, то это, конечно, будет негативным сигналом; если их освободят, то это будет важным позитивным сигналом. И в том, и в другом случае возникнет новый фактор нестабильности. Поэтому вся верхушка политической системы не заинтересована в переменах вплоть до 2012 года. Когда мы узнаем, кто станет президентом, тогда мы войдем в новую ситуацию. Это единственный способ предположить, что будет дальше происходить с делом Ходорковского и Лебедева. Мы с вами еще можем поговорить на эту тему, но не в настоящее время.

Данила Гальперович: Огромное вам спасибо. У нас в гостях был профессор Кентского университета Ричард Саква. Это программа «Территория гласности», выпуск вел Данила Гальперович. Благодарю вас всех за внимание. До свидания

Истосник: http://khodorkovsky.ru/

Решения судов, согласившихся на Краснокаменск, должны быть в деле

В Хамовнический районный суд г. Москвы
в защиту Ходорковского М.Б.


ХОДАТАЙСТВО
(о приобщении и исследовании документов)

Как известно, наказание по приговору Мещанского районного суда Москвы от 16 мая 2005 года Ходорковский М.Б. отбывал в ИК-10 г. Краснокаменска Читинской области. 14 декабря 2006 года следователь Каримов С.К. вынес постановление о переводе Ходорковского М.Б. в СИЗО г. Читы «для проведения с ним следственных действий».

3 февраля 2007 года заместитель Генерального прокурора РФ Гринь В.Я. вынес постановление о проведении предварительного следствия в Чите – «по месту нахождения обвиняемого», поскольку, по его мнению, обоснованному ссылкой на часть 4 статьи 152 УПК РФ, это необходимо «в целях обеспечения полноты, объективности и соблюдения процессуальных сроков».

Это постановление заместителя Генерального прокурора было обжаловано защитой обвиняемых в Басманном районном суде Москвы. Постановления всех судебных инстанций, рассматривавших жалобу, приобщены к материалам настоящего дела. Они были оглашены в судебном заседании. Одним из доводов, которые приводила защита в обоснование своей позиции, было утверждение о том, что «место нахождения» Ходорковского М.Б. в Чите было искусственно создано серией незаконных правоприменительных решений, первым из которых было решение о его направлении для отбывания наказания в г. Краснокаменск Читинской области. По нашему мнению, оно вынесено с грубым нарушением требований ст. 73 УИК РФ (в редакции федеральных законов от 08.12.2003 и 09.05.2005 гг.) Это решение также было обжаловано защитой, однако сначала Замоскворецкий районный суд Москвы, а затем и судебная коллегия по гражданским делам Мосгорсуда в удовлетворении жалобы отказали. Решения Замоскворецкого районного и определения коллегии Московского городского суда в материалах дела нет.

Из сказанного выше следует, что хотя нарушение ст. 73 УИК РФ допущено без видимого участия органов предварительного расследования, наличие причинной связи между ним и нарушением установленных ст. 152 УПК РФ правил определения подследственности, допущенным в завершающей стадии предварительного расследования, у защиты не вызывает сомнений. Дать полноценный анализ этих нарушений возможно только в их совокупности.

Статья 45 Конституции РФ провозглашает, что «каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом». Это положение воспроизводится в части 2 статьи 16 УПК РФ, которая обязывает суд, прокурора и следователя обеспечить обвиняемому такую возможность.

Защите, разумеется, известно, что в соответствии со ст. 90 УПК РФ обстоятельства, установленные вступившими в законную силу решениями суда, признаются «без дополнительной проверки». В то же время в предмет доказывания по уголовному делу входят не только обстоятельства, перечисленные в ст. 73 УПК РФ, но и факты, подтверждающие нарушения прав и свобод обвиняемого. С точки зрения защиты, путем приобщения к материалам дела и исследования в судебном заседании судебных решений, указанных в просительном пункте настоящего ходатайства, могут быть установлены обстоятельства, имеющие значение для правильного разрешения настоящего дела. Анализ этих обстоятельств будет дан в соответствующей стадии процесса.

На основании изложенного, руководствуясь пунктом 8 части 1 статьи 53, статьей 271 УПК РФ.

ПРОШУ:

Приобщить к материалам дела и исследовать в судебном заседании надлежаще заверенные копии следующих прилагаемых к настоящему ходатайству документов:

1. Решение Замоскворецкого районного суда г. Москвы от 6 апреля 2006 года на 7 листах.

2. Определение судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда от 13 июня 2006 года на 3 листах.

21 сентября 2010 года

Виктор Данилкин не нашел законных оснований. И так семь раз

За минувшую ночь у Валерия Лахтина родились (не исключено, что в муках) «несколько уточняющих вопросов». С утра пятницы он попросил у судьи 128 том. «Вот в еженедельнике…. – продолжил мучаться/и мучить вчерашними проблемами прокурор Лахтин, — на листах 48 запись от 18 марта 2000 года, на листе дела 60…69, 79, 88, 96, … — пока непроснувшийся голос Лахтина перечислял странички, судья и адвокаты, не обращая на него особого внимания, решали между собой технические вопросы. Наконец Лахтин продолжил свою мысль куда-то дальше, — там имеются обозначения «Жуковка» или «совещание в Жуковке». Объясните эти записи. Проводились ли в Жуковке эти совещания, суть этих совещаний? В каких помещениях они проводились? Кто в них участвовал? Кто был инициатором этих совещаний?». Лахтин все накидывал вопросы. «Валерий Алексеевич, может, вы сразу все вопросы зададите, а?» — предложил судья. Лебедев сообщил, что успел записать все вопросы прокурора.

Страничку еженедельника проектор показал на стене. «Поясняю суть этой записи. Кроме фразы «совещание в Жуковке», более НИЧЕГО здесь не написано. Поскольку я не знаю, о каком дне идет речь, проводилось ли что-либо в неизвестные мне дни, кто в совещании участвовал, в каких помещениях, кто был инициатором, мне неизвестно», — отвечал Лебедев.
Двигались постранично дальше. Лебедев снова говорил, что не может знать и пояснить, что там было в Жуковке, и рассказывал, что он в этой деревне еще и жил, поэтому многих принимал у себя дома. Секретари же согласовывали и эти «домашние» встречи. Но в целом никакого «тайного смысла» во фразах «Жуковка» в ежедневниках он не видит. Другие объяснения Лебедева Лахтин прерывал: «Это не относится к Жуковке…Это совсем другое!». – «Вы показания даете?» — уточнил у прокурора судья. – «Нет, просто меня интересует только Жуковка!» — волновался не хуже агента по недвижимости Валерий Лахтин. – «Ваша честь. Он никогда не слушает показаний свидетелей! Я жил в Жуковке. И если секретарь пишет «Жуковка», возможно, имеется в виду, что я в это время дома!» — снова и снова пояснял Лебедев. Когда заговорили о помещении в Колпачном переулке, Лахтин опять спрашивал о номере дома. – «Ваша честь, он точно не издевается?! – недоуменно спросил Лебедев у судьи. И обратился к Лахтину: — Вы поднимите вчерашний протокол и посмотрите – я раз пять говорил, Колпачный переулок дом 5! Вы запишите себе куда-нибудь!» Лахтин смотрел на Лебедева и записывать ничего не собирался.

<…>

«Пять минут перерыв и переходим к ходатайствам!» — сообщил судья, посмотрев на прокуроров.

По ходатайствам защиты начал отвечать прокурор Смирнов. «У нас есть возражения. В отношении ходатайства об истребовании из Следственного комитета при прокуратуре РФ и приобщении к делу доказательств…, — начал Смирнов с ходатайства адвокатов об истребовании уголовного дела номер 18/41-03 (речь о так называемом материнском «деле ЮКОСа»). – Заявленное ходатайство не отвечает требованиям уголовно-процессуального законодательства. Расследование дела 18/41-03 продолжается… в принципе действующее уголовно-процессуальное законодательство предусматривается соединение уголовных дел, но оно возможно только на стадии предварительного следствия. Не предусматривается соединение дела с тем, которое находится в стадии судебного разбирательства. Кроме того, в ходатайстве не содержится перечень конкретных документов, которые интересуют защиту. Ходатайство беспредметно и рассмотрению не подлежит. Просит суд в удовлетворении ходатайства отказать».

По «практически аналогичному» ходатайству защиты об истребовании и приобщении к делу Ходорковского-Лебедева дела № 18/325543-04, возбужденного в отношении главного бухгалтера ОАО «НК «ЮКОС» и генерального директора ООО «ЮКОС ФБЦ» Ирины Голубь, прокурор Смирнов заявил, что оно так же не подлежит удовлетворению, так как не соответствует требованиям уголовного судопроизводства по соединению дел. Гособвинитель вновь говорил о том, что ходатайство «носит бессодержательный характер».

«Отказать?» — переспросил судья Данилкин. «Отказать! - с готовностью подтвердил прокурор Смирнов. - Мы считаем, что этот факт уже установлен».

В следующем ходатайстве защита просила приобщить к делу акт приемочной комиссии по строительству офиса в Жуковке, 112 (следствие, напомним, уверено, что в этом офисе совершалось преступление (легализация), при этом в инкриминируемый период самого здания по адресу Жуковка,112 не существовало в природе). «Данный документ <акт приемочной комиссии>, по мнению защиты, опровергает утверждение обвинения о том, что в данном доме могли подписываться соглашения, направленные на легализацию денежных средств», — напомнил Смирнов. Прокурор рассказал, что офисы Ходорковского и Лебедева располагались «в различных местах Москвы и Подмосковья». «Обвинение подсудимых в легализации денежных средств не связано с точным установлением точного юридического адреса, где могли подписываться те или иные соглашения», — заявил Смирнов, тем самым, кажется, обратив в прах смысл и пафос двухдневных расспросов коллеги Лахтина о «нумерации домов» в Жуковке и «объемах помещений». «Данное обстоятельство <не установление адреса. - ПЦ> не влияет на суть обвинения и не создает алиби кому-либо из подсудимых», — заявил Смирнов, уточнив, что сторона обвинения не сомневается в утверждениях защиты о том, что дом по адресу Жуковка, 112 был действительно сдан в эксплуатацию в 2003 году, «и в нем не могли быть подписаны документы, датированные 2002 годом». «Как мы полагаем, данное обстоятельство установлено в судебном заседании, и какой-либо необходимости в приобщении к материалам дела дополнительных доказательств не имеется, просим суд отказать в удовлетворении заявленного ходатайства», — заявил гособвинитель.

Очередное ходатайство защиты о вызове в суд экспертов Черникова и Мигаля, Смирнов также попросил оставить без удовлетворения, поскольку «неустранимых противоречий и неясностей в составленном экспертами заключении не содержится». Далее прокурор заметил, что в постановлении следователя о назначении экспертизы (а не в заключении экспертов) содержится «техническая неточность в названии компании «ЮКОС-М», которая в действительности является ЗАО».

«В исследовательской части действительно отсутствуют ссылки на научные труды или публикации», — признал прокурор. «Выводы экспертов соответствуют поставленным перед ними вопросам», — поспешил реабилитировать экспертное заключение прокурор. «В связи с полнотой и ясностью проведенной экспертизы мы не видим необходимости в вызове экспертов в суд, в связи с чем мы просим суд в удовлетворении заявленного ходатайства отказать», — закруглился Вячеслав Смирнов.

Следующее ходатайство касалось истребования и приобщения к делу документов и вещественных доказательств, которые использовались внештатным экспертом Елояном при проведении экспертизы. «Необходимо уточнить, что защитники, упоминая главные книги и оборотно-сальдовые ведомости <защита просила об их истребовании. -ПЦ>, очевидно, имеют в виду главную бухгалтерскую книгу, предназначенную для ведения синтетического учета в течение года, где и выводятся обороты и сальдо на конец месяца. То есть, наверное, речь идет об одном документе, как главная бухгалтерская книга», — занялся предположениями (или просветительством) прокурор Смирнов.

Услышавший все это Платон Лебедев расхохотался.

Прокурор же продолжал: «У защиты при наличии сомнений в полноте проведенных исследований и обоснованности выводов эксперта есть ничем и никем не ограниченная возможность заявить ходатайство о повторной или дополнительной экспертизы!» — заявил Смирнов. Далее прокурор рассказал о квалификации Елояна, в которой также сомневалась защита. «С учетом изложенного, просим суд в удовлетворении заявленного ходатайства отказать», — сообщил Смирнов.

Затем прокурор Смирнов стал говорить о ходатайстве, в котором защита просила истребовать из Следственного комитета и приобщить к деду документы и вещественные доказательства, которые были объектами экспертных исследований Елояна и Куприянова. Кроме того, адвокаты просили предоставить документы, подтверждающие квалификацию экспертов, а также договоры между Елояном В.Р., Куприяновым П.В. и органами следствия на производство экспертиз; документы об источниках, размерах и сроках оплаты работы «внештатных экспертов» (защита полагает, что есть основания говорить о финансовой зависимости указанных экспертов от следствия).

Смирнов заявил, что следователь уже проверил квалификацию экспертов, приглашая их для осуществления экспертизы. «Сторона защиты, кроме предположений, никак свое ходатайство не обосновала!» — заявил Смирнов. А обстоятельства приглашения Елояна и Куприяна на работу и вопросы оплаты их труда «к обстоятельствам доказывания по настоящему уголовному делу не относятся», заявил Смирнов, хотя его коллега Лахтин практически у каждого свидетеля выпытывал, сколько и за что те получали зарплату, считая это непосредственно относящимся к делу вопросом. «Сторона обвинения полагает, что оснований сомневаться в достоверности выводов независимых экспертов у участников процесса быть не может», — заявил Смирнов, а ходатайство защиты об истребовании дополнительных материалов из другого уголовного дела просто направлено на «затягивание процесса».

Возражая на ходатайство защиты о признании заключения комиссионной бухгалтерско-экономической судебной экспертизы от 25 января 2007 года недопустимым доказательством, Вячеслав Смирнов снова заявил, что экспертиза проведена законно, выводы ее обоснованны. «Утверждения защиты о том, что экспертам для исследования могли предоставляться материалы искаженные, в умышленно измененном виде являются надуманными и необоснованными», — утверждал Смирнов. И в этом ходатайстве, касавшемся экспертизы, проведенной Елояном и Куприяновым, обвинение просило отказать (стоит напомнить, что те же эксперты Елоян и Куприянов проводили много экспертиз еще по первому делу в отношении Ходорковского и Лебедева, при этом в Мещанском суде, несмотря на ходатайства защиты, они также так и не появились. – ПЦ).

«Действительно Ходорковский и Лебедев, а также их защитники были ознакомлены с постановлением о назначении упомянутой экспертизы только после ее завершения. Однако, по мнению обвинения, это не повлекло существенных ограничений или нарушений процессуальных прав в то время подозреваемых по делу Ходорковского и Лебедева», — пошел еще на одно признание прокурор Смирнов. Прокурор попросил отказать в удовлетворении ходатайства.

Наконец перешли к последнему и самому обширному ходатайству защиты об исключении из числа доказательств очередного недопустимого доказательства (экспертизы по оценке ценных бумаг от 2000 года, проведенной ЗАО «Квинто-Консалтинг»). Обвинение традиционно просило отказать и в этом ходатайстве, заявив, что суд может оценить это доказательство в совокупности с другими доказательствами при постановлении приговора по делу.

Докладчик Смирнов сел. Виктор Данилкин стал объявлять свои решения. В семи ходатайствах защиты суд отказал, «не найдя законных оснований». Суд удовлетворил лишь одно ходатайство — об истребовании документации по зданию в Жуковке, 112.

Затем адвокат Константин Ривкин сообщил, что защита собирается далее представлять доказательства.

Прервались на пять минут.

Источник: http://khodorkovsky.ru/