С утра во вторник судья Данилкин дал слово прокурору Лахтину. Тот начал зачитывать отвод специалисту Джону Романелли, которого для допроса вчера пригласила в суд защита. «Он <специалист> пояснил, что не знаком с гражданским законодательством Российской Федерации, — начал Лахтин, — не является специалистом в области хозяйственного, финансового и корпоративного права Российской Федерации, не работал в нефтегазовой отрасли…он не работал с российскими компаниями, никогда не работал в ЮКОСе, он не занимался серьезной научной деятельностью по тем вопросам, по которым собирается дать показания в суде, — читал Лахтин. Переводчик Юрий Сомов и господин Романелли сидели на лавке в первом ряду, Сомов переводил на ухо Романелли, тот, улыбаясь, разглядывал прокурора. – Защитниками предполагается, что он будет давать показания в том числе и о применении российского законодательства. Однако гражданин Романелли не знаком с нашим законодательством, — повторялся прокурор, — Вполне возможно, он знаком с законодательством США, но обвинение предъявлено на основе анализа всего российского законодательства. Господин Романелли заявил, что он не исследовал первичные документы о движении денежных средств, потраченных на приобретение акций компании ВНК. Он не обладает фактическим материалом по вопросам, по которым собрался давать суду заключение. Раньше мы слушали специалиста Хона, в результате выяснилось, что Хон не владеет российским законодательством. При этом он пытался проанализировать предъявленное обвинение с точки зрения законодательства США. То есть в эти дни разговор шел ни о чем. В настоящее время защита повторяет свою порочную практику, втягивая суд в рассмотрение части обвинения о нарушении российских норм права с точки зрения соблюдения норм права США.
Романелли не изучал уголовное дело, которое содержится у председательствующего, на стадии предварительного следствия они гражданину Романелли не представлялись. Он заявил, что ему представлялись какие-то копии материалов уголовного дела, какие-то публикации в прессе, комментарии аналитиков…Эти копии ему предоставляли по указанию адвоката Ривкина, и инициатором дачи заключения также являлся адвокат Ривкин. Надо учитывать, что 8 февраля 2007 года адвокат Ривкин дал подписку следователю о неразглашении данных предварительного следствия! – Адвокаты и подсудимые просто рассмеялись, судья Данилкин тоже не мог сдержать усмешки. Лахтин же продолжал: – Вопросы причинения ущерба иностранным банкам-кредиторам не является обстоятельством, подлежащим доказыванию по настоящему делу. Ходорковский и Лебедев обвиняются в легализации части денежных средств от хищения нефти. А чтобы ответить на эти вопросы, Романелли должен был изучить документы, касающиеся движения выручки от реализации нефти, что им не было осуществлено. Таким образом, очевидна некомпетентность господина Романелли. Очевидна заинтересованность Романелли в исходе дела. Фактически он нанят для работы и дачи заключения Ривкиным, оплата происходила из одного источника…он неоднократно встречался с представителями фирмы «Компас Лексикон» Кевином Дейджесом и Лаурой Сахре в Москве непосредственно перед судебным заседанием… Следует напомнить, что разговоры Романелли и адвоката Ривкина осуществляет переводчик Сомов, услуги которого оплачиваются стороной защиты! – был в очередной раз неравнодушен к господину Сомову прокурор Лахтин. – Таким образом, гражданин Романелли, обнаруживший свою некомпетентность, находится в явной зависимости от стороны защиты Из всего вышесказанного следует, что мы заявляем отвод вышеуказанному специалисту!».
На дополнение решился прокурор Смирнов: «Связано с эпизодом хищения акций дочерних предприятий ВНК. В материалах дела есть экспертиза экспертов Козлова и Русанова. Выводы экспертов основаны на материалах уголовного дела. Поэтому ожидать от господина Романелли, что он может поставить под сомнение данное заключение, не приходится! Я поддерживаю своего коллегу и прошу отвести господина Романелли в связи с его некомпетентностью!»
Адвокаты попросили минут 10 для подготовки ответа на отвод и копию этого «очаровательного документа». Прервались.
В перерыве прокурор Лахтин обнаружил, что не может распечатать текст своего выступления. Он то стучал по принтеру, то бросался, ворча, печатать что-то заново на своем ноутбуке.
Следующую часть заседания открыл Константин Ривкин: «Вы, Ваша честь, некоторое время назад призвали сторону защиты соблюдать требования ст.9 УПК, которая обязывает участников процесса демонстрировать уважение, честь и достоинство. А наглая ложь и вранье, которые регулярно демонстрируется противной стороной, – не является ли это нарушением данного принципа и одной из неприкрытых форм неуважения к суду?! Много интересного мы прочитали в этой бумаге, кстати, снова написано «государственные обвинителИ» и стоит одна единственная подпись (Лахтина. – ПЦ), — заметил Ривкин, держа перед собой переданную прокурором бумажку – Кстати, в этом документе мы обнаружили организацию НК ЮКО и госпожу Сахре – мы такую не знаем. Теперь по существу. Ложь номер один». – «Начинается!» — буркнул Лахтин. – «Прокурор заявил, что мы пригласили специалиста, который будет давать показания по применению российского законодательства, — продолжил защитник. - Это вранье, мы этого не говорили. Это придумал господин Лахтин. Нам бы и в страшном сне не приснилось бы приглашать иностранных специалистов для разъяснения уважаемому суду российского законодательства.
Ложь (или вранье) номер два – «Романелли не исследовал первичные документы». Ваша честь, вы сняли вопрос об этом, и как прокурор Лахтин за вас, за нас и за специалиста додумал, что исследовал, а что не исследовал специалист Романелли – это загадка. Ложь номер три – это то, что господин Романелли собирается что-то анализировать с точки зрения американского законодательства, это откуда он взял?! Увидев американский паспорт, что ли?! Мы этого не говорили. Более того, мы и задачу такую перед специалистом не ставили.
Далее. Тезис, который снова использует обвинение: «материалы уголовного дела находятся у председательствующего, специалист не имел к ним доступа, документы, которые представлены ему в копиях, надлежаще не заверены». Тот самый УПК, который лежит на столе у прокурора, не предусматривает обязанность следователя заверять те документы, которые копируются в рамках ст. 217 УПК (ознакомление обвиняемого и его защитника с материалами уголовного дела). Лахтин это прекрасно знает и поэтому извращает все что можно. Мы предоставляли специалисту документы в том виде, в каком получили их от следователя.
Далее – про подписку о неразглашении. Я, извините, могу сказать – я являюсь автором одного из комментариев к УПК для следователей, и для тех, кто не читает УПК, я разъяснял – подписка имеет свое действие только на период предварительного следствия. И второе. Когда защитник использует свои полномочия для привлечения лиц, которых нам дозволяет привлекать закон, никакого вопроса о разглашении здесь быть не может. Это АЗЫ! Которых Лахтин не знает! Требуют знания российского законодательства от иностранных специалистов, когда сами это законодательство не знают!
Ложь номер шесть – «движение выручки он не изучил» – откуда вы знаете, что он изучил, что не изучил, вы даже не дали ему говорить! Наконец последнее – после того, как Лахтин заявил, что наш специалист обнаружил свою некомпетентность, куда более дремучую некомпетентность обнаружил прокурор Смирнов, который либо не знает материалов дела, либо отсутствует, когда мы здесь рассказываем, для чего мы пригласили специалиста. При чем тут заключение Козлова и Русанова?! Это первый эпизод! А мы пригласили специалиста выступить по второму эпизоду!!! По отмыванию! Я, по-моему, ясно сказал об этом вчера в суде! При таком отношении расценивать это как серьезные аргументы для принятия процессуального решения – это оскорбление для суда! Мы просим отказать в отводе!».
К микрофону встал Платон Лебедев: «Я привык, что у наших оппонентов постоянное раздвоение сознания и элементарной логики. Приведу простейший пример. Листочек номер 3 второй абзац, послушайте, что они вам написали: «вопросы причинения ущерба иностранным банкам-кредиторам не являются обстоятельством, подлежащим доказыванию». И далее: «они обвиняются в легализации части денежных средств». Вот жалко, что тут нет представителей иностранных банков-кредиторов. Они, Ваша честь, даже когда измышляют, они не понимают, что пишут. Тем более очевидно, что это готовил не Лахтин.
Далее. Прокурор Смирнов сидел слушал вчера и сегодня и вдруг приготовил свой абсурдный довод – чего-то там про экспертизу Козлова и Русанова. Он сам не понимает, о чем он вам сказал. И экспертиза та касается «Томскнефти»! А речь идет о ВНК! В принципе он мог вам привести довод, что бывший президент США Клинтон играет на саксофоне. Был бы хороший довод. Это правда. Но какое это отношение имеет к нашему делу?
И уж если речь зашла об экспертизе — том 168, оглашались документы. Мингосимущества и ФСФО России дали свое заключение об этих так называемых экспертах из «Квинто-Консалтинг». Цитирую: «Методы оценки, используемые оценщиками в названном отчете, не соответствуют принятым принципам рыночной оценки» и т.д. Это установлено еще в 2001 году.
Я вообще не понимаю, какое отношение оценщики имеют отношение к специализации инвестиционного банкира! Они сами-то понимают, чем он занимается?! Вот что они ему приписали: «Защитниками предполагается, что он будет давать показания в том числе и по вопросам применения российского законодательства в нефтедобывающей сфере РФ ». Это что, я должен предполагать, что мой адвокат Ривкин всю ночь сидел с Лахтиным и рассказывал ему, какие он собирается задавать вопросы?! И с точки зрения закона – обратите внимание, сколько раз звучит тут слово «предполагается». Если только на этих измышлениях строятся псевдодоводы об отводе инвестиционного банкира – комментировать тут особо нечего!
Но оказывается Романелли не мог назвать ни одного источника, «которые могли бы стать основой для его показаний, предполагаемых стороной защиты». Я сожалею, что некоторые опусы тут даже понять сложно…очень сложно оппонировать бреду!
В любом случае, я хочу вот на что обратить внимание. Господин Романелли точно, ясно и недвусмысленно заявил суду, что он является инвестиционным банкиром. И вопросы, которые у него есть, это вопросы к инвестиционному банкиру.
Упомянутые у нас в обвинении банки «Голдмен Сакс», «Меррилл Линч» – это известные в мире и одни из крупнейших инвестиционных банков. Именно эти банки вместе с «Креди Леоне» организовывали и синдицировали кредит для ЮКОСа в 1997 году. Я оставляю за скобками, зачем это рассматривается в нашем деле, потому что кредит этот был возвращен в 2000 году, но он почему-то их интересует. Точно так же «Стандарт банк Лондон Лимитед» — его основная специфика опять же финансирование, торговля, инвестиционная деятельность. Вот именно по этой деятельности у нас есть вопросы к инвестиционному банкиру.
И последнее – банк МЕНАТЕП в свое время считался банком номер один в Российской Федерации по инвестиционной деятельности. Я обращаю внимание суда, что по вопросам, входящих непосредственно в компетенцию господина Романелли, в этом опусе вообще ничего не сказано. Я, конечно, никогда и не предполагал, чтобы господин Романелли, чтобы ответить на вопрос суда по специфике инвестиционной деятельности, оказывается, должен был добывать нефть и знать, как она перерабатывается. Тогда, Ваша честь, и прокурор Лахтин должен был добывать нефть и знать, как она перерабатывается! - в зале засмеялись. – И самое главное сточки зрения материального права. Почему считается, что господин Романелли должен был изучить документы, касающиеся движения выручки от реализации нефти. Ваша честь, в общем-то я тоже бывший банкир. В сфабрикованном деле документов по движению выручки от реализации нефти просто нет! Вы это лучше меня знаете! Я постоянно всем задаю вопрос – где первичные документы?! Где счета-фактуры?! Где банковские выписки?! Они-то что изучали? Фальсифицировали так…из воздуха. Они даже не приобщили финансовую отчетность потерпевших. Что же они изучали?! И то, что они не сделали сами, они в качестве претензии предъявляют специалисту, который занимался исследованием совсем другого вопроса! Ваша честь, это бред! У меня все».
К микрофону подошел Михаил Ходорковский: «Всегда возникает вопрос, зачем специалисты в процессе. И на эту тему сторона обвинения, не услышав наши вопросы, выдвигает собственные версии, я хочу напомнить суду, с какими вообще обстоятельствами связано приглашение специалиста. В период с конца 1997 года по середину 1999 года ЮКОС провел ряд сделок по покупке 54 процентов ВНК. Не дочерних предприятий, а именно самой ВНК! За 1 млрд 200 млн долларов. В том числе 45 процентов у государства за 800 млн долларов. Из общей суммы в 1 млрд 200 млн долларов 736 млн были одолжены иностранными банками, в том числе 500 млн напрямую под залог нефтяных контрактов, а 236 млн через банк МЕНАТЕП под залог 30 процентов акций ЮКОСа. Акции ЮКОСа были предоставлены акционерами, можно сказать мной, на время под залог до возврата ЮКОСом кредита. В 1998 году кризис, банкротство банка МЕНАТЕП, кредиты реструктурируются, мои акции ЮКОСа уходят банкам-кредиторам. В 2000 году ситуация нормализуется, ЮКОС гасит полученные кредиты, забирает акции ВНК, а мои акции ЮКОСа возвращаются мне. Технически эта трехлетняя эпопея связана с составлением и исполнением целого ряда международных сделок, включая упомянутые в обвинительном заключении сделки РЕПО, своп и т.д.
Ваша честь, концептуально эта вся работа мне не кажется относимой к делу, так как в обвинительном заключении она прилеплена к прибыли компаний «Балтик», «Белес» и «Саус», а это не ЮКОС а третья сторона – покупатели нефти. Сделки ЮКОСа с «Балтик», «Белес», «Саус» никогда не шли по внутренним ценам. Такого утверждения в обвинении нет. Тем не менее описанию вышеупомянутых международных кредитов посвящено более 200 страниц обвинительного заключения. По моему глубокому убеждению, неспециалист понять, что там написано, не может. Поэтому если суд захочет разбираться, как ЮКОС брал кредиты на приобретение акций ВНК, как эти сделки реструктурировались и как кредиты возвращались, то суду необходим специалист. Если в обвинении этому посвящено 200 страниц, то, наверное, обвинение полагает, что суду все же надо с этим разбираться. По результат допроса специалиста, возможно, суд сможет сформулировать вопросы для экспертизы, которая по этому вопросу не проводилась. А в случае отсутствия специалиста и отсутствия бухгалтерско-экономической экспертизы, как суд, не будучи специалистом в области международных финансовых отношений разберется с тем, что происходило за эти три года, я себе представить не могу».
«Я вот еще что хочу добавить, — постучал по микрофону Лебедев, — когда ряд этих сделок оглашались, я обращал ваше внимание на юрисдикцию и применимое право в этих сделках. Там, Ваша честь, АНГЛИЙСКОЕ право! О каком российском законодательстве долдонят наши оппоненты?! Это уже смешно. Наверное, они забыли, что они сами исследовали и оглашали. Вместе с тем, англо-саксонское право практически является идентичным и для США, это эталонное право для международного бизнеса. Только инвестиционный банкир сможет нам рассказать об основных понятиях, которые используются в инвестиционных сделках. У нас оппоненты основами не владеют, это просто видно из нашего обвинительного заключения!»
К трибуне подошел господин Романелли. «Я рад, что у меня есть возможность обратиться к вам, Ваша честь. У меня, разумеется, есть некое соображение и по поводу отвода и по замечаниям, которые прозвучали в мой адрес. Главная цель моего прибытия в суд – помочь суду разобраться в серии весьма сложных сделок. И если мне будет отказано в такой возможности, у суда не будет возможности воспользоваться моими специализированными знаниями, которые могли бы оказаться для суда полезными.
Первое. Аргументация отвода страдает изъянами и необоснованна. Второе – я впервые нахожусь в зале суда, но я 30 лет проработал в инвестиционной банковской отрасли и очень плотно работал по сделкам с наиболее авторитетными специалистами в сфере права, банковского и финансового законодательства. Чьи знания и опыт в вопросах права не оспариваются. И ни разу ни один юрист на совещании, встрече в рамках сделки из числа этих лиц ни разу не оспаривал мою компетентность в плане понимания того, как работают финансовые и фондовые рынки. И тем более уж они этого не делали, не выслушав меня.
Что касается оснований, использованных в ходатайстве о моем отводе. Я считаю, что они необоснованны по нескольким причинам. В этом ходатайстве исходят из того, что финансовые специалисты не могут выполнять свою деятельность, не будучи подкованными в вопросах права. Если бы те, кто составляли этот документ, понимали, как работает инвестиционная банковская отрасль, то они не могли бы отталкиваться от такого посыла. Банкиры занимаются банковской деятельностью, а правом занимаются юристы. Если одна из этих групп высказывает предположение, что вторая группа не может выступить с обоснованными и аргументированными наблюдениями, комментариями применительно к той или иной деловой операции (в данном случае речь идет о сделках по законам Англии), это было бы неправильно.
Второй посыл, против которого я возражаю, это то, что мой недостаточный опыт в работе с нефтегазовыми компаниями имеет какое-то отношение к делу. Я занимался сделками финансирования и реструктурирования для компаний, функционирующих в любой отрасли экономики, в большинстве регионов мира. Я никогда не работал в телефонной компании, и я понятия не имею, как работает оборудование, которое используется в телефонной компании, но при этом я курировал сделки финансирования для таких компаний на многие миллиарды долларов.
Ряд сделок, которые меня попросила проанализировать защита, были задокументированы в соответствии с законами Великобритании. Я хочу повторить это, Ваша честь, потому что важно иметь в виду это обстоятельство — документация по этой сделке ссылается на право и законы Великобритании.
В рамках своей профессиональной деятельности, как я уже говорил, наиболее знающие, талантливые и профессиональные юристы, с которыми мне доводилось работать по сделкам, ни разу не оспаривали мой профессионализм и мою компетентность. Когда в разных частях мира от имени государственных учреждений или частных компаний я работал над теми или иными сделками, никто никогда не утверждал, что мое знакомство с соответствующими законами той юрисдикции, где находились государственное учреждение или корпорация, имеет какое-то отношение к консультациям по структурированию этих сделок.
Еще в ходатайстве был сделан комментарий по объему документов, с которыми я знакомился. Мы готовы продемонстрировать и передать в суд именно те документы, с которыми я знакомился. Большую часть карьеры я провел в Нью-Йорке, много работал в Лондоне. Не может быть сомнений в том, что я способен оказать содействие суду, в том, чтобы понять серию сделок, связанных с данным вопросом.
И последнее. Прозвучали слова о совместной работе с фирмой «Компас Лексикон». Эта фирма никак не повлияла на мою точку зрения, и уж тем более мое заключение не было подготовлено этой фирмой. Мои рабочие отношения с этой фирмой можно уподобить отношениям между профессиональным юристом и его референтом – они помогали мне получать документы, которые были мне необходимы в качестве фактического материала. И любое утверждение об обратном просто не соответствует действительности.
Я приехал сюда издалека и думаю, что я могу оказать помощь суду. У меня нет ни малейших сомнений, что в этот зал суда я привношу профессиональные знания по темам, которые суд интересуют. Я закончу следующими словами. Хочу напомнить, что моя компетенция и моя способность говорить и выступать по этой теме никогда и никем не оспаривалась. Когда я говорю никогда и никем, я имею в виду юристов в самых разных уголках мира. Спасибо».
После выступления господина Романелли судья удалился на постановление.
Виктор Данилкин задержался в совещательной комнате не на 40 минут, как предполагалось, а на полтора часа. Выйдя в зал, судья зачитал постановление. Государственный обвинитель Лахтин считает, читал судья, что специалист Романелли подлежит отводу в связи с некомпетентностью и явной зависимостью от стороны защиты. Он не изучал документы дела, значит не может делать выводы. Государственный обвинитель считает, что Ривкин фактически нанял специалиста на работу, сформировал вопросы Романелли, на которые тот должен отвечать. Защита полагает, что государственное обвинение не привело ни одного основания для отвода специалиста, а сам отвод основан на ложных утверждениях. Подсудимые возражали против отвода. Сам Романелли, зачитал Данилкин, сообщил суду о своей компетентности, никакой заинтересованности в исходе дела не имеет. Суд, выслушав мнения сторон, считает, что оно подлежит удовлетворению», — заявил судья, отметив, что с направленными в суд материалами уголовного дела специалист Романелли не знакомился. «Суд считает, что Джон Романелли не обладает необходимыми специальными познаниями, что исключает возможность участия Джона Романелли в качестве специалиста», — глотал слова мчащийся по тексту Виктор Данилкин.
По залу прокатился вздох, адвокаты усмехнулись и переглянулись. Господин Романелли осуждающе качал головой. «Обстоятельства позволяют усомниться в компетенции Романелли, — читал судья, — он не обладает специальными познаниями для участия в данном деле».
На этом прервались на обед.
«Защита просит допросить в качестве специалиста гражданку США Лору Рассел Хардин – заявил после обеда адвокат Константин Ривкин, — она приглашена нами как специалист в области экономического консалтинга, она магистр бизнеса, член консультативного совета института транснационального арбитража, имеет богатый опыт работы в судах, работала в различных консалтинговых структурах как за пределами РФ, так и в России, в том числе в «ПрайсвотерхаусКуперс». Защита пригласила ее, чтобы она дала нам разъяснения, связанных с экономической целесообразностью ряда сделок с векселями, описанных в обвинительном заключении. А также в связи с описанными в обвинительными заключениями сделок, связанных с внутрикорпоративными займами. Госпожа Рассел находится в зале, мы попросили переводить ей господина Сомова… — зал засмеялся, ожидая реакцию прокурора Лахтина. Юрий Сомов снова подошел к трибуне. Рядом с ним встала женщина в костюме с распущенными волосами.
«Мы заявляем отвод переводчику Сомову по тем же основаниям, что мы заявляли ранее! – тут же вскочил Лахтин. Публика засмеялась. - А также по тому основанию, что вчера и сегодня он осуществлял перевод Джону Романелли…эээ…заявление об отводе которого как лица заведомо зависимого от защиты и некомпетентного, было удовлетворено судом! Он переводил Дейджеса, который общался с Романелли непосредственно перед заседанием, Романелли читал документы, подготовленные Дейджесом к данному судебному заседанию… — перечислял грехи переводчика Валерий Лахтин. - Сомов заинтересован в исходе дела, все это предопределяет то, что он будет не переводить в пользу стороны защиты (так и сказал. – ПЦ), в идентичности перевода мы не уверены. Мы заявляем отвод!».
Источник: http://khodorkovsky.ru/
Комментариев нет:
Отправить комментарий